Его возраст трудно определить, что еще больше усложняет загадку того, кем — или чем — он является на самом деле. Никому не удалось выяснить никаких подробностей о его прошлом. Нет ни записей о рождении, ни семейных связей, ничего, что привязывало бы его к какому-либо месту или времени. Как будто он материализовался из ниоткуда, призрак без истории.
Несмотря на все имеющиеся в их распоряжении ресурсы, следователи ничего не нашли. Его нет ни в одной базе данных, и любые попытки установить его детство или личность зашли в тупик. И он не говорит, не дает никаких подсказок о том, откуда он взялся и кем был до того, как стал Жутким Кукловодом. Эта пустота, это полное отсутствие прошлого заставляет его чувствовать себя не человеком, а скорее силой природы.
Мы ждем, кто из нас первым нарушит молчание, это битва характеров. Я пытаюсь сосредоточиться на своем дыхании, когда сажусь напротив него на безопасном расстоянии.
— Мой Яд. – Его голос прорезает тишину, низкий и плавный шепот, который, кажется, обволакивает меня бархатной лентой. — Я знал, что ты не сможешь устоять перед приватным разговором.
Я не стала поправлять его прозвище. Это то, чего он хочет. Внезапно я жалею, что не заговорила первой, потому что, несмотря на то, что он нарушил молчание, он каким-то образом одержал верх. Мое сердце бешено колотится в груди. Я не понимаю, почему я так себя чувствую в его присутствии. Он не первый мой серийный убийца. Но я никогда раньше не была в таком замешательстве.
— Вы не против, если я запишу этот разговор?
Молчание между нами затягивается. Его ухмылка не исчезает. Он тот, в чьих руках вся власть. Я пытаюсь напомнить себе о цели, которая привела меня сюда, но я уже не уверена, что знаю, что это за цель. После того, как я отклонила его приглашение, его письма продолжали приходить, все чаще и настойчивее. Он манипулировал мной, заставляя прийти сюда, и знал, что это так и будет.
Я глубоко вздыхаю, когда он наблюдает за мной, выражение его лица задумчивое, в глазах мелькает любопытство.
— Ты хочешь записать наш разговор? - спрашивает он спокойным тоном.
Я киваю, твердо встречая его взгляд.
— Да. Память может быть… ненадежной.
На его губах играет слабая улыбка, почти дразнящая. Он откидывается на спинку стула, не отрывая от меня взгляда.
— Если это поможет тебе получить ответы, которые ты ищешь, действуй.
Я лезу в свою почти пустую сумку и достаю маленький цифровой диктофон. Я осторожно кладу диктофон на стол между нами. Когда я нажимаю на кнопку, загорается мягкий индикатор.
— Я пришла сюда в поисках ответов, - говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. – Ответы, которые я не смогла найти в письмах, которыми мы обменялись.
По крайней мере, я говорю себе, что пришла сюда в поисках ответов. Я пришла сюда не потому, что хотела его увидеть. Определенно, нет. Не потому, что мне было любопытно, каково это – сидеть напротив него, слышать его голос, видеть эти темные, всезнающие глаза, устремленные на меня. Только на меня.
Дело в ответах. Случае. Я не лгу себе.
— Ответы – сложная штука, Дакота, - говорит он спокойным голосом. – Они всегда находятся вне досягаемости, дразня нас своей ясностью.
Я выдерживаю его взгляд, заставляя себя сохранять спокойствие.
— И все же мы не можем не гнаться за ними, даже когда они заводят нас в самые темные уголки нашей души. Человеческий разум, - бормочет он, - это лабиринт желаний, страхов и импульсов. Мотивы, которые никто до конца не понимает.
Холодок пробегает по моему телу, когда мой взгляд задерживается на его руках — этих руках. Тех самых руках, которые забирали жизни, которые пропитаны кровью, болью и страданиями. Меня не должно было здесь быть. Теперь я это знаю. Я хочу прикоснуться к ним. Чувствовать эти руки, сильные и уверенные, на своей коже. Что, черт возьми, со мной не так?
Я не могу отвести взгляд, не могу перестать гадать, каково это – чувствовать их на своем теле. Сама мысль об этом разрывает меня на части.
Это неправильно, извращенно и совершенно неподвластно моему контролю. Мое тело предает меня, и я сжимаю бедра в попытке унять нарастающую боль между ними. Мою грудь сдавливает волна стыда и замешательства. Что, черт возьми, со мной происходит?
— Вы убили всех этих людей, чтобы получить контроль? Над ними, над своими обстоятельствами…может быть, даже над своей собственной жизнью?
Он усмехается, низко и мрачно, и от этого звука у меня мурашки бегут по коже.
— Контроль. Интересная идея. Завораживает не сама власть, а ее иллюзия. То, как ты можешь сбить чью-то жизнь с правильного пути, повлиять на их выбор и наблюдать, как все это разворачивается.
— Контроль – интересная концепция, - говорит он через мгновение. — Возможно, речь вообще не шла о контроле, во всяком случае, в традиционном смысле. Это было не для того, чтобы подчинять других своей воле, не совсем. Скорее, речь шла о создании порядка… моего собственного вида порядка. Превратить хаос во что-то целенаправленное.
Каждое его слово может быть тщательно продуманной ложью, еще одной нитью в плетущейся им паутине. Он всегда говорил загадками, и сейчас, когда я сижу напротив него, ничего не изменилось.