В общей сложности, из десятерых уголовников, погруженных в смертный вагон к остальным заключенным, вынесли напрочь забитыми шестерых. Пятнадцать человек из простолюдинов: четверо мужиков, семеро лиц женского пола и четверо стариков, были зарезаны в массовой драке. Василий, Лука и Савелий, поддерживая друг друга, начали выбираться из товарняка, за ними последовала Лилиана, одна из немногих, меньше всего пострадавшая и уверенно стоявшая на ногах. Ещё трое детей, возрастом лет 13—15, двое мужиков, пятеро оставшихся в живых женщин и отец Михаил были последними, кто покинул место кровавой борьбы.
Ледяной ветер колко обжёг лица выбирающихся из вагонзака арестантов. Кордон из громко лающих и рычащих овчарок на поводу советских стражников цепью окружил весь спецконтингент. Следом, из других четырёх вагонов, узников выстроили в одну шеренгу вдоль всего эшелона. Не заставил себя ждать главный надзиратель состава — майор Беспалов. Он быстрым, почти ускоренным шагом направился к еле стоявшим и изрядно поколоченным участникам драки из числа «новоприбывших уголовников».
Майор Беспалов (спокойно): Кто из вас зачинщик?
Вместо ответа зэки равнодушно переминались с ноги на ногу.
Майор Беспалов (сгоряча): Вы мне что устроили? Что за бойню организовали?
Свистом гулявшего ветра низовой метели прошёлся колючий воздух по раскрасневшимся от злости щекам Беспалова. И снова зэки безмолвно топтались на месте, не выронив ни слова. У майора Беспалова терпение закончилось, их поведение стало его раздражать и он уже орал.
Майор Беспалов: Вы чего добивались? Чтобы меня потом самого к стенке поставили, когда я в лагерь пустые вагоны доставлю? Нееет. Так дело не пойдёт. Здесь останетесь. Спецгруппа по приведению в исполнение приговоров, стройся!
Четверо солдат вскинули винтовки.
Майор Беспалов: Всем слушать мою команду! Сейчас, на ваших глазах, оставшиеся в живых зачинщики кровавых беспорядков будут расстреляны, а чтобы их проводить в последний путь, как и тех, что невинно погибли в этой глупой разборке, запеваем дружно «Интернационал»!
Толпа построившихся в один ряд заключённых хриплыми, сиплыми и простуженными женскими, мужскими, детскими голосами стала петь в беспросветной морозной ночи международный пролетарский гимн. Раздались выстрелы. Народ застыл.
Майор Беспалов: Что заткнулись? Продолжаем, веселей…
Расстрельная команда уже ждала следующих указаний.
Майор Беспалов: Расходимся, погружаемся. А эти пусть лежат, снегом и так занесёт. Кого урки убили, с собой забираем, на перевалочном пункте скинем, со списков вычеркнем.
Ещё во время приведения в исполнение приговора, укутавшийся в свой серый бушлат начальник поезда пристально всматривался в дрожащую от холода Лилиану, как и многие другие женщины, стоящие и мёрзшие возле неё, ждала погрузки в вагонзак, который тщательно очищали от человеческой требухи. По окончании расстрельной процессии, майор торопливым шагом двинулся в сторону своей избранницы. От недавней драки личико Лилианы было чуток окровавлено, но не избито.
Майор Беспалов: Замёрзла, голубушка?
Лиля (кротким голосом): Немного…
Майор Беспалов (передавая ей красный платок): Возьми, утрись. Кстати, годков сколько тебе?
Лиля: За тридцать будет.
Майор Беспалов: А зовут как?
Лиля: Лилей.
Майор Беспалов: Чудесное имя! Не схожа ты под свой возраст, моложе дашь.
Лилиана молча вытерла размазанные капельки крови с лица.
Майор Беспалов (оправив бушлат и улыбнувшись): Так вот, что я хотел спросить: пойдёшь, «рублёвая», под моё крылышко на обогрев? Приглянулась ты мне сразу, особенно губки твои пунцовые и осанка твоя лебяжья.
Комендант поезда в эту вьюжную ночь говорил очень громко, словно стараясь перекричать шальной северный ветер, поэтому женщина своим полуоглохшим ушком прекрасно слышала его.