— Петь, слышишь?
Он будто проснулся и опять здесь, на посту, обвел глазами площадку, подал знак крановщице.
Молчать за работой никому не хотелось, и хлопцы все расспрашивали Петра о поездке.
— Как там, Петя, немецкие девчата? Не одной, верно, голову вскружил? — улыбается круглолицый сварщик Виталий Корж. Сдвинул назад свою защитную маску, и в глазах его прыгают чертики. Он известный шутник и балагур, за день столько наболтает, что у другого бы язык отсох. — Мы, Петя, телеграмму вчера получили.
— От кого? — решил подыграть Невирко.
— Да какая-то Гретхен просит встретить ее. Летит к тебе на скоростном лайнере. Сознайся: хороша краля?
— А тебе что? — усмехнулся Петр. — Все равно не отобьешь…
— А я попробую…
— Зря, Виталик. Тамошние девушки болтунов не любят. У них каждая минута — золото.
Виталий Корж и тут нашелся что ответить. Переглянувшись с другими монтажниками, развел руками и заявил: теперь только Петра Невирко и будут посылать в заграничные командировки, потому что он здорово умеет налаживать живые контакты не только с иностранцами, но и с иностранками. Пока старик отсыпался в гостиницах, Петр Невирко не терял времени.
Тут Виталий, видно, переборщил; говорить такое не следовало. Невирко, сразу потемнев лицом, взял его за плечо, подтянул к себе и, глядя в круглое добродушное лицо, глухо сказал:
— О нашем «старике» помолчи! Слышишь? Нам бы так «отсыпаться», как он!
— Да это я в шутку… Разве мы Батю не знаем?..
— Видно, не знаете, — прервал его Петр и добавил уже с доброй улыбкой: — Ну… а контакты с немцами — дело нужное. Там ребята крепкие, надежные… С одним я сдружился, с Юргеном, обещал приехать. Тоже учится на вечернем. И идеи есть кое-какие. С головой парень.
С Юргеном он сдружился сразу. Он первым вскочил к ним в вагон во Франкфурте, когда они на рассвете прибыли в ГДР. Лететь Невирко отказался, не любит самолетов, а у Бати сердце не позволяет. Только остановились у перрона — неожиданно в дверях двухспального купе появился плечистый молодой парень со светлыми, почти льняного цвета, волосами и немного смущенной приветливой улыбкой. «Геноссе Найда, геноссе Невирко!..» По-русски так и шпарит. И — сразу к чемоданам. Направились к выходу. На перроне еще человек пять, среди них — молодая женщина с коротко стриженными волосами. Это была Инга Готте, дочь Арндт. Это все выяснилось позднее, когда уже подошли к машинам. Юрген говорит: «Товарищ Найда, эта женщина вас хорошо знает и очень любит. И вы ее тоже знаете…» Алексей Платонович сначала растерялся, а потом понял, кто она, обнял ее, поцеловал в голову, погладил по волосам, будто жалея, а она вдруг заплакала и сказала, что мамы нет в живых, она умерла два года назад. С Ингой потом Петру почти не пришлось встречаться, зато Юрген его не отпускал. Отличный парень. Не голова — компьютер. Он был у него дома. В его комнате с широкой лоджией — сплошные чертежи, схемы, на полках — книги, журналы. Живет вместе с сестрой, лет двадцати, остроносой, по-мальчишески непосредственной и прямой. Отец их умер от ран, полученных на войне, был у нас в плену до сорок седьмого, закончил в Казани школу политагитаторов и одно время был министром по экономике и восстановлению Ангальт-Саксонии. Мать и сейчас там. А Юргена с Моникой отпустила в Лейпциг пробивать себе дорогу в жизнь. Вот и пробивают. У Юргена Золотая Звезда Героя труда. Бригадиром строителей стал в двадцать четыре года. Когда Петр рассказал ему о своем проекте высотного каркасного дома, он одну идейку подбросил. Невероятное дело!.. «В твоем институте могут не поверить в реальность, но ты все рассчитай. Диагональное крепление по корпусу. Вот так. — И он одним движением карандаша провел на ватмане жирную линию. — Не по отдельным секциям, а сразу через весь корпус строения. Два диагональных крепящих элемента. Страшно?» — «Страшно», — сознался Петр. Но мысль эта ему понравилась, и он крепко задумался. Беда только, что у Петра еще слабовато с математическими расчетами. Ясно одно: за такую идею следует побороться, тут или пан, или пропал. После возвращения домой услышал от доцента Голубовича ободряющее: «Если докажете расчетами, будем обсуждать на кафедре». Вот какие контакты у него теперь. С иностранцами и иностранками. Да разве Витальке вдолбишь такое в голову? И разве поймет он, какой трудный был у него разговор с Голубовичем после возвращения из Лейпцига?
— О чем задумался, Петя? — оборвал его мысли кто-то из рабочих. — Угости лучше ихними, пахучими.