А потом приехал следователь. Мужчина лет пятидесяти. Он совсем не смотрел Нике в глаза. Сел за стол напротив нее, уставился в бумаги и начал задавать по кругу свои вопросы. Ей пару раз очень хотелось помахать рукой перед его лицом. Или тыкнуть пальцем в плечо. Проверить, точно ли с ним все было в порядке, потому что это зацикленное поведение заставляло беспокоиться за его состояние.
— И где сейчас этот сосед?
— Я же говорила, он уехал к другу. Сказал, что скоро вернется. Завтра, максимум.
— Как зовут этого соседа?
— Егор... — сказала Ника и замолчала.
Нет, его фамилию она не знала, но понадеялась, что следователь не обратит на это внимания. Не вышло.
— Егор что?
— Я не знаю фамилию. Но знаю, в какой квартире он живет.
Следователь кивнул и записал что-то, хотя номер квартиры не уточнил.
— Это связано, — Ника решила, что теперь пришел ее черед задавать вопросы, — с его братом, который пропал несколько лет назад, да?
Следователь впервые оторвался от бумаг и посмотрел на нее.
— Интересно, что вы об этом заговорили, — следователь достал какую-то бумажку снизу стопки. — «Вероника Одинцова», — прочитал он. — «Восемь лет. В последний раз видела пропавшего в обед, затем...»
— Что это? — Ника потянулась через стол, чтобы заглянуть в бумажку, потому что не верила услышанному.
Следователь перевернул листок и положил его текстом вниз рядом со стопкой.
— Странно, что вы не упомянули, что жили в этом доме раньше.
— О чем это вы? — Ника опять потянулась к бумажке, но следователь так тяжело закашлял, что она от неожиданности отклонилась назад, к спинке стула.
— Пятнадцать лет назад. Как раз, когда пропал Женя. Вы прожили в этом подъезде несколько недель, с мамой и братом, так ведь?
— Нет, — Ника замотала головой. — Нет, после развода я... Я же...
Факты. У нее в голове были факты. Но они не подкреплялись настоящими воспоминаниями и отодвинулись куда-то в дальние уголки мозга. Он не считал их правдоподобными, ведь они не были ни на чем основаны. Просто факты.
— Нет, я не помню... — Ника уставилась на стол. Разгладила руками лежавшую перед ней салфетку.
— Да, вы тогда жили в другой квартире. Но именно в этом подъезде, — следователь постучал по столу, привлекая внимание Ники. Она посмотрела на него, а он опять принялся писать.
— Но почему я не узнала его, когда... — начала она и замолчала, но было поздно. Следователь снова посмотрел ей в глаза. — Увидела на фотографиях в квартире Егора, — сориентировалась Ника.
— Вы ведь дружили с Женей. И остальными детьми, которые исчезли потом, в течение нескольких лет. Об этом вы знали?
— Егор рассказал мне, когда говорил о брате. Но этого я тоже не помню. Даже сейчас, когда вы говорите.
— Возможно, вас так травмировало это событие. Возможно, вы испытывали чувство вины.
— Вины? За что?
Следователь дернул плечом и записал что-то.
— И так. Почему же сейчас вы въехали именно в эту квартиру?
— У меня не было выбора. В смысле, мне срочно нужно было снять квартиру, а только эта подходила мне по цене.
— В чем же срочность?
— А?
— Почему вам так срочно нужно было снять квартиру?
— Мой папа... Я жила с ним и его женой. И их ребенком. Но они переехали в другой город, а я осталась здесь. И мне нужно было где-то жить.
— Хм...
Ника ждала, что он и этому даст какую-то психологическую оценку, но он продолжил писать. Боковым зрением Ника заметила движение и повернулась. В дверном проеме стоял один из полицейских. Он смотрел прямо на следователя, но тот не обращал на него внимания. Полицейский, он выглядел не старше самой Ники, переминался с ноги на ногу. Но Ника не стала ему помогать и отвернулась, уставилась в окно. Ей хотелось, чтобы ему стало неловко. В наказание за то, какое неудобство все они доставляли ей.
Полицейский закашлялся. Лишь в этот момент следователь посмотрел на него. Полицейский мотнул головой, следователь встал. Вместе они отошли ближе к коридору. Ника уставилась на стену перед собой и чуть наклонила голову влево, чтобы лучше слышать их.