«Тео… с Тео самое страшное. Его взяли в плен во время вылазки. Долго пытали. Он молчал. Потом… они его вывесили. На балке, перед нашими позициями. Насмехаются. Висит там уже неделю. Я в подзорную трубу смотрел… Васька, это даже трупом назвать сложно. Обезображенное, почерневшее… И воняет. На всю долину. Командир запретил вылазку. Считает ловушкой. Так и висит наш болтун, качается на ветру…»
Василий встал. В ушах стоял звон. Его «Паутина» была разорвана. Пока он оттачивал мастерство в Академии, его друзья сгорали в аду войны. Чувство вины и ярости подкатило к горлу. Он был сильнее, умнее! Но он не спас их.
Обнаружены новые данные: статус союзников изменен на «Погибшие». Внесены в архив.
Запрос пользователя: Открыть журнал боевых действий для анализа тактики противника?
«Нет», — мысленно отрезал Василий. Сейчас ему было не до анализа.
— Кузнецов! На выход! Сбор! — прозвучал хриплый крик сержанта.
Василий вышел. Его лицо было каменной маской. Внутри бушевала буря, но снаружи — лишь ледяное спокойствие.
Пещеры орков оказались не крепостью, а большой, зловонной норой. Атака началась с оглушительного грохота — маги «Призраков» обрушили входы заклинаниями земли. Солдаты с гиканьем ринулись внутрь, добивая оглушенных стражей.
Василий двигался с ними, пытаясь совместить навыки бойца и мага. Но все происходило в душной, тесной пещере, под крики и лязг стали. Он зашел в боковой тоннель и столкнулся с молодым, но могучим орком-берсерком. Тот, с ревом, размахивая двуручным секачом, бросился на него.
Василий попытался парировать удар мечом, но грубая сила орка была чудовищной. Клинок отбросило в сторону, чуть не вырвав из рук. Орк нанес следующий удар. Василий попытался среагировать, высвободив сгусток магии Смерти, но в суматохе не успел сконцентрироваться. Тупой удар секача с размаху ударил его по грудной пластине доспеха. Раздался оглушительный лязг. Василий отлетел к стене, задохнувшись от боли. Ребра горели огнем. Он почувствовал, как по его магическому резерву прошел сбой — удар был настолько сильным, что на мгновение нарушил его концентрацию.
В этот момент из темноты метнулась тень. Это был Лис, старый ветеран-«Призрак». Короткий, точный удар его длинного кинжала в подколенный сустав орка — и берсерк с ревом рухнул. Второй удар в щель между шлемом и наплечником — и все было кончено.
— В пещерах не геройствуют, маг, — бросил Лис, исчезая в темноте.
Унижение жгло Василия изнутри сильнее, чем ушибленные ребра. Его, мага Жизни и Смерти, спас простой солдат. Он был слаб. Неопытен в настоящей, грязной рубке.
Основное сопротивление было быстро подавлено. Началась «зачистка». И Василий увидел истинное лицо войны. Солдаты ворвались в глубь пещер, где прятались старики, женщины и дети. Раздался не боевой клич, а дикий, животный смех.
Он увидел, как трое солдат волокут в боковой тоннель молодую орчиху. Ее отчаянные вопли быстро сменились приглушенными рыданиями. Другие солдаты методично добивали раненых копьями. Детей, пытавшихся убежать, настигали выстрелы из арбалетов.
Василий стоял, опираясь на меч, пытаясь перевести дыхание. Его тошнило. Не от крови — от полного бессилия. Он мог бы попытаться остановить их. Поднять щит Жизни, применить магию Страха или Боли. Но что дальше? Его бы объявили мятежником, убили на месте. Он был один против устоявшегося порядка этой бойни.
Он увидел, как Лис спокойно чистит яблоко у входа, абсолютно безучастный к происходящему.
— Сержант… — начал Василий, его голос сорвался.
— Что, маг? — Лис откусил кусок яблока.
— Они же… невооруженные.
— Кто? Орки? — Лис сплюнул кожуру. — Сегодня невооруженные, завтра придут с топорами. Приказано — зачистить. Все просто.
В этот момент мимо них протащили тело старого орка-шамана. Один из солдат, проходя, толкнул Василия плечом.
— Что, целитель, жалко? Иди, и воскреси их.
Хохот солдат прозвучал последним аккордом. Это была не ярость. Это было холодное, окончательное прозрение.
Его моральные принципы здесь — смертный приговор. Сила в этом мире — не в правде. Сила — во власти. В возможности диктовать свои правила. Чтобы больше никогда никто не мог вывесить его друга на всеобщее обозрение. Чтобы он не смотрел больше молча на резню.
Он развернулся и вышел из пещеры, не оглядываясь. Боль в груди была ничтожной по сравнению с болью от осознания собственной слабости. Эта боль выжигала в нем последние иллюзии.
Он сел на камень, глядя на задымленное небо. Мысленно вызвал Систему.