– Не знаю, наверняка какая-нибудь корпорация постаралась...
– Нет, мой друг. Есть даже официальный документ на портале ОПП. Сразу после окончания Войны Этерия передала чертежи и техническую документацию на эти самые климатические установки, браслеты и сыворотку, что я и ты, и там все, на танцполе, себе колют каждые две недели. Если б не Этерия, мы б давно сдохли.
– Ну ладно, допустим. Ну а ты-то там что забыл?
– Бесконечность же!..
– Бесконечность у тебя в штанах. И в космосе, у Асгардии. Вот там –реально бесконечность, настоящая. Которую рукой потрогать можно. – Алекс, будто в скафандре посреди зловещего космоса, загреб рукой воздух, наигранно сжал в кулак, потеребил и высыпал Джону в стакан. – А в твоей Этерии хрен знает что творится.
– Ну да, конечно, куда ей до твоей любимой Асгардии. Ты меня, конечно, извини, но ты ни черта не знаешь об Этерии.
– А ты как будто знаешь?
– Знаю! – Джон в гневе хлопнул ладонью по столу.
– Ну и что? Что там в твоей Этерии происходит? Чем там занимаются все эти... сколько там граждан?..
– Чуть больше семи тысяч.
– Ооо! Семь тысяч! Как бесконечно много бесконечных!..
– Вечных...
– Одна хрень!.. Н-да, незавидные у нас перспективы: ютись в своей каморке в перенаселенном городе отпущенные тебе 50 лет, сгинь в пустошах, вали в космос на передовую или тусуйся с психами в виртуалке, – невпопад, будто игнорируя Джона, задумчиво произносил Алекс. – На славу повеселились наши предки в Третьей Мировой.
– Это точно.
– Чем они там занимаются хотя бы?
– Где «там»? В аду?
– Да не, не предки. Эти твои, «матрицы личности», в Этерии.
– А, эти... А хрен их знает, на экскурсии они к себе не пускают. И обратно, даже в Интернет – тоже никого, даже после этого «жеста доброй воли» с установками и дезактиваторами. Не понимаю я этого, да и хрен с ним! «Перейду» – пойму.
– То есть оттуда не выйти?
– Не-а, никак. Да и технологий обратного переноса нет, вроде.
Джон сделал глоток, но ощутил на языке лишь морозь талой воды из ледяных кубиков.
– Я вот только всё думаю, я с кем общался-то, с роботом или с одним из этерийцев? Непонятно как-то...
– Может, они там над этим и работают? Обратно себя в живые тела засунуть. Или в искусственные хотя бы. И ждут, пока мы все передохнем. И тебя ждут, чтобы ты все их проблемы решил. А потом на наше место повылезают, когда мы все передохнем. Кемперы сраные.
– Да ты прям масонский заговор раскрыл, поздравляю.
– Ты что-то невеселый такой, будто у тебя день рождения.
– «Да ты загрузил...»
Алкоголь уже не просто ударил в создание Джона, но затеял там свою собственную вечеринку в отрыве от реальности. Джон оглянулся на танцпол и буйство огней, будто все забыли про свои страховые программы и ограничения по ним: ядовитый флюоресцентный макияж, двигающиеся татуировки на ягодицах, откровенные платья на тощих женских фигурах, и низкие дохлые мужички топчутся рядом. И музыка лезет вглубь диафрагмы и урчит там басовито, и тела психоделически трутся друг об друга под раскатистые вибрации.
– А знаете что? Бармен! Еще три «Лонга», я всех угощаю! – И вытянул запястье в воздух.
– Джон, ладно тебе, мне больше нельзя.
– Выключи свою эту медицинскую хрень и проводи нормально друга.
– Ну, уговорил.
«Недолго же ты ломался, познав вкус запретного плода», – философски подумал Джон.
Из опустевшего бара они вывалились последними, уже к утру. Тихая улица за жужжанием уборщиков выхватывала обрывки пьяных диалогов:
– Я вот одного не понимаю, на хрена мне вот этот браслет, нафига следить за моим здоровьем и вот это вот всё, если один хрен за мной в 50 лет придут.
– А на хрен ты кому нужен, больной и немощный? Ты ж сам за свое лечение не заплатишь, да и другие на тебя время потратят, вместо того, чтобы последствия войны разгребать.
– И то верно...
Кто-то из друзей Джона блевал в переулке, а второй пошатывался рядом. Сам же Джон тяжело дышал и успокаивал кувыркающуюся реальность, запрокинув голову и опершись о фонарный столб, чуть улыбаясь, блуждая в своих пьяных мечтах-фантазиях. Внезапно на лицо упала прохладная капля влаги. Ну да, это типичный утренний дождь в подножиях мегаполиса.
Джон выскочил на проезжую часть, заставив капсулы такси разбежаться по сторонам от пьяной фигуры. Они уже передали сигналы по сети, и все следующие пародии на древние автомобили огибали его на почтенном расстоянии. Его, раскинувшего руки и промокающего под дождем.
Откуда-то издалека, из-под широкого защитного козырька над тротуаром, раздался окрик: