– Джон, твою мать, ты совсем больной?! Давай обратно, дождь же!
«Дождь» давно стал синонимом смерти, скорой от выжигающей плоть кислоты, или долгой, от лучевой болезни, и не осталось уже живых людей, которые вот так вот могли, как древние романтики в слезливых мелодрамах: гулять вдвоем сонным утром под проливным дождем.
– Да насрать! Мне можно! Мне можно! Мне теперь всё можно!
И он закружился в танце, вальсируя с невидимкой по проезжей части, распугивая автомобили.
Мутные голоса блуждали по кромке сознания:
– Доброе утро, Джон, ты слышишь меня?..
– Да, – Раздалось робкое, синтезированное «Да», подозрительно похожее на его собственный голос.
– Отлично, Джон, просто отлично! – Ответил его имитации металлический голос. – Что ты чувствуешь?
– Холодно... И я мало что помню. Помню, я хотел стать этерийцем... – Настоящий Джон вздрогнул меркнувшим рассудком.
– Всё именно так, Джон, ты уже совершил «переход». Сейчас мы проверяем твою матрицу личности, и, похоже, она в полном порядке!
– Рад... Слышать... А можно мне что-нибудь, чтобы согреться? Одеяло там, не?
– Не переживай, Джон, и не бойся: скоро тебя переправят в Этерию и там начнется твоя новая жизнь.
– Хо... Хоро... – Фраза оборвалась на полуслове и затухла, будто акустическую систему лишили энергии.
Первым ощущением была чуть свинцовая горечь во рту. Он попытался лизнуть пересохшие губы, но шершавый сухой язык только прошелестел по ним. Открыл глаза, и по ним до рези ударил грубый медицинский свет. Он поморщился и застонал. Хотел рукой провести по лицу, смывая первое и последнее в его жизни похмелье, но рука не слушалась. Он ее вообще не чувствовал.
Свет пробивался сквозь закрытые веки, и когда зрачки привыкли и сузились, он попробовал снова: несколько диодных ламп и мраморный потолок сквозь мутный пластик надетой на лицо маски.
Ни руки, ни ноги, ни шея, ни даже многие мышцы на лице – не слушались. Так плохо ему давно не было, еще с тех пор, как он нечаянно попал под дождь лет двадцать назад, ребенком, и провалялся в больнице почти месяц в изолированной палате. Похожее ощущение ломоты в теле, иссохшейся кожи и раскалывающей череп надвое боли. Она тысячами игл и назойливым писком вгрызалась сквозь кору прямо в самую мякоть мозга и елозила там тоненькими разрядами тока, заставляла извилины судорожно сжиматься.
Где-то за головой запикал какой-то прибор. Джон даже не мог покоситься в сторону. А ещё он не мог дышать, и за него какой-то аппарат вгонял воздух в легкие и доставал оттуда углекислоту. Ему б закашляться и проблеваться, но даже эти рефлексы он уже не контролировал.
Там же, за спиной раздался шум – визгливые вскрики сервоприводов и гулкие шаги по каменному полу. Они приближались, потом прервались, снова возникли, и над его бледной лысой головой телом наклонилась хромированная пластина, заменявшая лицо:
– Он проснулся.
Иглы в мозгу не унимались, но вдруг пришел чесоточный зуд от кожи, и он вдруг понял во второй раз за последние несколько секунд: он лысый, и его мозг действительно пронизан тысячами мелких игл, которые вонзились в кровавые бляхи по его черепу и уходили, свисая, к здоровенной серверной стойке с мириадами мигающих огней.
Кое-как Джон смог шевельнуть губами, и сквозь противную слизь он прошептал:
– Где я?..
– Вы находитесь в посольстве государства Этерия на планете Земля.
– Что... Но как?..
– Вы только что прошли процедуру перехода, и сейчас ваше тело очнулось от комы.
– Что... Что... Подождите, переход? Какой переход? Я не хотел переноситься так скоро... Я не хотел...
– Вы пришли к посольству в 7 утра две недели назад и упорно требовали осуществить процедуру немедленно.
– Что... Я не мог, нет...
На потолке возник прямоугольник статических помех, который быстро сменился взглядом на фойе посольства с одной из камер наблюдения. Картинка показывала со стороны, как он, Джон, шатаясь, в знакомом фойе с каменным изваянием тыкал пальцем в грудь робота и орал неразборчиво что-то вроде «Немедленно!»
– Это невозможно...
– Мы начали процедуру перехода тем же утром, и вот она закончилась.
– Но как?.. Я же здесь, вот... Какой переход, о чем вы?..
– Переход был осуществлен успешно, ваша матрица личности была протестирована, признана годной и вскоре будет присоединена к серверным мощностям Этерии.
– «Годной»? Годной к чему?..
Третий голос вклинился в их диалог, рявкнул, и андроид, всё так же нависая над Джоном, неестественно вывернул голову:
– Элан! Что происходит?