«Вам выпала великая честь с оружием в руках защищать святые идеи и, борясь вместе с вчерашними врагами по фронту — германцами, австрийцами, мадьярами, на деле осуществлять интернациональное братство народов.
И я, товарищи, уверен, что если вы сплотите все военные силы в могучую интернациональную Красную Армию и двинете эти железные батальоны против эксплуататоров, против насильников, против черной сотни всего мира с боевым лозунгом: «смерть или победа!» — то против нас не устоит никакая сила империалистов!»
«Смерть или победа!» — с этим лозунгом пошли в бой бойцы Варшавского революционного полка, ставшего потом основой 52-й стрелковой дивизии.
«Смерть или победа!» — с этим лозунгом шли в бой полк Красной Варшавы и Люблинский полк, Минский и Гродненский, Седлецкий и Сувалкский, Виленский и кавалерийский полк Боревича, Мазовецкий полк красных улан и Варшавский полк красных гусар.
Почти в каждой части Красной Армии служили польские интернационалисты. Они громили врагов на Волге и на Урале, на Южном фронте и на Западном, в Сибири и на Кавказе. Они сражались против Колчака и белочехов, Деникина и англичан, Врангеля и немцев, Антонова и петлюровцев.
Тысячи километров прошли польские интернационалисты, тысячи могил остались на земле России. В полки вступали новые добровольцы. Но опытных командиров становилось все меньше и меньше. И тогда была создана школа комсостава, комиссаром которой назначили уже прославившегося в боях Кароля Сверчевского.
— Я обещаю по первому зову рабоче-крестьянского правительства защищать Республику Советов от всех опасностей и происков любых ее врагов и сражаться во имя Республики Советов за дело социализма и братство народов, не щадя ни своих сил, ни жизни!
Это слова присяги. Комиссар Сверчевский принимал присягу будущих командиров. А вскоре он повел будущих командиров Красной Армии в бой. Произошло это ранней весной 1921 года.
Кончилась гражданская война. Из Крыма был выбит последний ставленник белогвардейцев и иностранных капиталистов — Врангель, отброшены за кордон белополяки. Но силы контрреволюции продолжали действовать, хотя теперь и не решались выступать открыто.
Воспользовавшись тем, что в годы гражданской войны большинство революционных матросов ушли на фронт, а на флот пришли новые, молодые люди, русские контрреволюционеры и переброшенные из-за границы под видом матросов специальные агенты повели в Кронштадте агитацию против большевиков.
После гражданской войны, после иностранной интервенции в стране была разруха. Стояли заводы и фабрики, почти не работали железные дороги и шахты. В стране был голод.
— Во всем виноваты большевики! — нашептывали агенты контрреволюции.
И плохо разбиравшиеся в политике, часто неграмотные или малограмотные матросы поверили: в конце февраля 1921 года в Кронштадте вспыхнул контрреволюционный мятеж.
Организаторы мятежа надеялись, что он явится сигналом к массовым выступлениям против Советской власти по всей стране. Но они просчитались — мятежников никто не поддержал
Контрреволюционеры были убеждены, что кронштадтская крепость неприступна. Но и тут мятежники просчитались: на кронштадтский лед с оружием в руках вышли лучшие люди страны — делегаты проходившего в это время X съезда партии. Против мятежников были направлены лучшие воинские части. И одной из таких частей была школа красных командиров во главе с Каролем Сверчевским.
Кронштадт не зря считался неприступной морской крепостью: подступы к нему охранялись могучими укреплениями — фортами, многочисленными артиллерийскими батареями, пулеметными гнездами. Для того чтобы выбить врага из такой крепости, требовалась длительная подготовка. Но времени на подготовку не было: с каждым днем солнце припекало все жарче и лед, по которому только и можно было подойти к Кронштадту, становился все тоньше. Каждый день, даже каждый час имел значение.
…Медленно, почти ползком движется колонна курсантов, держа в руках шесты, доски — на тот случай, если треснет лед, если кто-то окажется в полынье. И только комиссар шел впереди, выпрямившись во весь рост. Конечно, в темноте ничего нельзя было увидать даже в двух шагах. Но комиссар знал: и слева и справа идут такие же колонны. И ведут бойцов прославленные командиры Ян Фабрициус и Клим Ворошилов, Павел Дыбенко и Витоват Путна, в рядах бойцов шагают делегаты X съезда партии, старые большевики Андрей Бубнов и Владимир Затонский, молодые коммунисты Герасим Фейгин и Александр Фадеев.
Всем, кто шел сейчас по трещавшему льду к Кронштадту, был известен приказ командования: «Ровно в 6 часов 17 марта атакующим колоннам ворваться в Кронштадт… Умереть, но победить».
Сверчевский знает — приказ будет выполнен. А пока— темное бескрайнее поле, которое в любую минуту может стать могилой для тысяч людей. И тишина, которая в любую минуту может быть нарушена залпом сотен орудий. Но пока тишина. Только слышно, как потрескивает лед да шуршит снег под полозьями санок, на которых везут пулеметы.
Неожиданно из темноты возникают фигуры. Это связисты выдвинулись вперед, протягивают по льду провода. Командиры докладывают в штаб о продвижении отрядов.
Все дальше и дальше от берега уходят красные курсанты. Вот на вражеском берегу вспыхнул прожектор. Луч его, стараясь пробиться сквозь туман, заметался по льду. Курсанты залегли, но лишь на несколько минут.
— Вперед, — командует Сверчевский, — туман нас укроет. — И снова двинулся в сторону крепости.
Сверчевский не ошибся: вражеский прожектор не нащупал колонну курсантов. Он продолжал метаться в тумане, то почти упираясь в колонну, то убегая прочь, и вдруг грохот артиллерийской канонады разорвал тишину ночи. Били тяжелые орудия с захваченных мятежниками кораблей «Петропавловск» и «Севастополь», била береговая артиллерия. Снаряды поднимали черные столбы воды, смешанной с осколками льда. Кто-то вскрикнул, кто-то уткнулся головой в лед, да так и остался лежать, последним усилием крепко сжав винтовку. Но курсанты упорно двигались вперед, не обращая внимания на артиллерийский и пулеметный огонь, обходя полыньи и преодолевая трещины. А впереди всех шел комиссар Кароль Сверчевский.
Едва был ликвидирован кронштадтский мятеж — новая опасность нависла над Советской Республикой: на Тамбовщине поднял восстание Антонов.
Антонов тщательно готовил восстание. В глухих тамбовских лесах собирались остатки разгромленных белогвардейских отрядов, к ним присоединялись местные кулаки. В тамбовские леса бежали из других мест страны все, кто притаился, кто на время спрятал свою ненависть к Советской власти.
Антоновцы были хорошо вооружены, хорошо обмундированы, обучены военному делу. И вот по сигналу своего атамана отряды мятежников выступили против Советской власти.
В первую очередь бандиты расправились с партийными и советскими работниками и с теми, кто сочувствовал Советской власти. Людей сжигали, закапывали в землю заживо, топили в реках. Над Тамбовщиной запылало зловещее пламя.
Советское правительство послало против антоновцев воинские части под командованием прославленных командиров Красной Армии— Михаила Тухачевского и Иеронима Уборевича, Григория Котовского и Ивана Федько. В ликвидации антоновского восстания участвовал и отряд польских курсантов под командованием Кароля Сверчевского.
Это была необычная война. Бандиты скрывались в глухих лесах, в, казалось бы, непроходимых болотах. Почти в каждой деревне у них были свои люди, предупреждавшие об опасности. Бандиты ловко уходили от преследования, неожиданно нападали на красные отряды и снова уходили в леса, в болота. Требовались огромное напряжение, выдержка, выносливость, военная сметка, чтоб выманить бандитов из их убежищ, окружить и ликвидировать.