– Чеченцы? – Я сделала вид, что ужаснулась.
– Хуже! – усмехнулась Альбина. – Это арабы.
– А откуда ты знаешь? – Мне уже не надо было делать вид, что я удивляюсь.
Альбина посмотрела на меня очень серьезно.
– У меня родственники в Израиле. Я туда часто езжу, живу подолгу. Там навидалась я этих арабов. На иврите-то я говорю немного, а по-арабски не понимаю, но на слух этот язык узнаю. И уж ты не сомневайся, чеченца от араба я отличу по внешнему виду. Тем более что эти… не нравятся они мне.
Я вспомнила, с какой кошачьей грацией двигался тот смуглый молодой человек, который убил или ранил владельца пресловутых «Жигулей», и поняла, что эти арабы мне тоже не нравятся. Мы распрощались с Альбиной, я побрела по улице, размышляя, при чем тут еще могут быть арабы, и не обратила внимания на притормозившую рядом машину. Дверцы распахнулись, и я не успела опомниться, как меня уже втащили на заднее сиденье. Рядом со мной сидел крупный плечистый блондин, пожалуй довольно интересный, только, на мой взгляд, слишком мордастый. Я подумала, что, скорее всего, именно этого блондина видела со мной Лиля Свитская в воскресенье. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но блондин резко двинул меня ладонью в солнечное сплетение. Боль была адская, на несколько секунд у меня перехватило дыхание, на глазах выступили слезы.
– Это так, для разминки, – сказал блондин, – чтобы ты не думала, что ты такая крутая.
– Я и не думаю, – ответила я, слегка отдышавшись, – подумаешь, нашлись трое на одну женщину слабую.
– Умничать не надо! – рявкнул блондин.
Сидевший спереди боец повернулся, и я заметила в расстегнутом вороте рубашки темно-красную полосу у него на шее. Я пригляделась к нему внимательнее и узнала то самое лицо с вытаращенными глазами из моего видения, с которого я срывала золотую цепь. Значит, все верно, это было на самом деле! Парень смотрел на меня зверем.
– Дай ей еще, Витек, а не то я сам двину!
– Тихо-тихо, спокойно, Вовик, успеется. Ну ты, – это он уже мне, – ты знаешь, где это может быть.
– С чего вы взяли, что я что-то знаю?
– Потому что ты была там, в той квартире. Ты его грохнула, значит, он тебе что-то рассказал.
Уже весь город знает, что я была в той квартире и что грохнула Вадима, интересно, когда это дойдет до милиции? Я жутко разозлилась, терять мне было нечего.
– Понятия не имею, о чем вы говорите, и вас первый раз вижу.
Хотя это было неправда, я уже видела всех троих – этого мордастого блондина, Вовика с цепочкой и водителя, ведь это именно он преследовал меня в понедельник утром, я почувствовала знакомый запах лосьона.
– Вы же знаете, что у меня ничего нет, вы же обыскали меня тогда, когда везли на дачу, – наугад начала я.
– Значит, ты знаешь, где это спрятано!
– Да нет у меня ничего!
Я покосилась на парня рядом с водителем.
– Цепочку вот могу отдать, мне чужого не надо! Правда, я тебе скажу, барахло твоя цепочка, звенья слабые.
Парень издал звериный рык и ухватил меня за нос, больно-больно. Слезы хлынули ручьем.
– Сейчас кровь пойдет, все сиденье тебе залью! – крикнула я блондину, почему-то сразу решив, что он тут главный.
Вовик меня отпустил, я обругала его и полезла в сумочку за носовым платком. Роясь в сумке, я сквозь слезы заметила какую-то записку. Вот в чем дело, это же тот клочок бумаги, что дал мне Братец Кролик! 22.9. 18. 46 ВШ.
Сегодня двадцать второе. На двадцать второе в восемнадцать ноль-ноль мне назначил встречу некий таинственный Шаман. Но что такое 46 ВШ?
Наверное, в критической ситуации мое подсознание заработало на полную мощность и выдало вариант. Опасный вариант, идиотский вариант, но выбора у меня не было. Меня осенило, что 46 ВШ – это сорок шестой километр Выборгского шоссе, я надеялась, что правильно догадалась. В противном случае следовало думать, что Господь Бог от меня отвернулся навсегда, потому что проживу я теперь недолго.
Я скосила глаза на часы. Сейчас шестнадцать тридцать. Мы доедем до места за час или час десять, раньше времени приезжать не следовало, бандиты могут что-то заподозрить. И я стала плакать, тянуть время, выторговывать какие-то гарантии безопасности. Эти сволочи только посмеивались, а блондин повторял как попугай: «Умничать не надо!» Единственным положительным результатом было то, что мне удалось незаметно вытащить из сумочки маленький баллончик с едкой жидкостью, который я носила для самообороны, и незаметно спрятать в карман куртки.
Когда стрелки часов подошли к пяти, ненавистный блондин упомянул про моего ребенка. Это было кстати, я давно уже ждала чего-либо подобного, поэтому очень натурально вскрикнула и схватилась за сердце, потом решительно тряхнула головой и сказала:
– Едем!
– Давно бы так! Куда?
– На Выборгское шоссе.
Парень с переднего сиденья повернулся к нам:
– Витек, докладывать будем?
– Не будем! – хорохорился Витек. – Сначала дело сделаем, потом отзвонимся. И так уже Савел наезжает, что плохо работаем. Скорее надо с этим кончать!
Я поняла, что если бы они нашли брошку, а искали они, очевидно, ее, больше с меня взять было нечего, то я прожила бы после этого минут десять. Выхода у меня не было, я везла их на встречу с Шаманом, надеясь на чудо.
Подъезжая к километровой отметке, я увидела «вольво» с поднятым капотом. Водитель копался в моторе. Неужели «вольво» тоже ломается?
– Здесь, – сказала я.
Водитель, благоухающий лосьоном, затормозил. Блондин посмотрел подозрительно на меня:
– Это что за козел здесь припарковался?
– Откуда я знаю! Ваша вещь здесь, а кто тут машину чинит, мне без разницы.
– Витек, я пойду этого хмыря на всякий случай пощупаю, мало ли что?
Но «хмырь» уже сам вылез из-под капота «вольво» и шел к нам, вытирая руки тряпкой. Он был небольшого роста, худощавый, с плоским восточным лицом, лишенным всякого выражения, жидкими прилизанными волосами и тоненькой ниточкой усов.
– Мужики! – громко сказал он, пройдя половину разделявшего нас расстояния. – У вас ключа на четверку нету?
– Какого… – начал было водитель привычную фразу – и вдруг осекся.
Он вжался спиной в сиденье и прошептал в ужасе:
– Витек, это же Шаман!
– Сука! – взвизгнул блондин, поворачиваясь ко мне. – Подставила под Шамана!