В танке погибли механик-водитель техник-лейтенант Сергей Сергеевич Тюняев и заряжающий Ефим Титович Рыбин. Автоматчик рядовой Василий Федорович Колтунов побежал к экипажу на помощь, но тоже был убит.
Очистив от фашистов Тюрингерштрассе и оттащив танками использованные для баррикады трамваи, наш полк вместе с пехотой к восьми вечера 25 апреля вышел на перекресток Германштрассе и Копфштрассе. Здесь была сделана остановка.
Первым приехал с кухней помпохоз полка капитан Стребный. Началась заправка боеприпасами, горючим. На бронетранспортере подъехали замполит полка П. Н. Лукин и агитатор Сандлер.
Майор Лукин — обаятельный человек, участник боев на Халхин-Голе. В любой обстановке спокойный, решительный. Он всегда старался быть там, где труднее. Его твердое большевистское слово, уравновешенность окрыляли воинов. С ним всегда интересно и поговорить, и послушать его рассказы. Теперь он еще и еще раз убеждает и предупреждает, чтобы ни в коем случае не применять какого-либо насилия к немецкому народу.
Капитан Сандлер лично разносил экипажам свежие газеты и письма. Правда, на этот раз он выглядел усталым, бледным, стал неразговорчивым.
— Товарищ капитан, вы не ранены? — спросили мы.
— Хуже не бывает, друзья. Лучше бы ранило, чем такой удар, — хрипло, обиженным тоном заговорил Соломон Евсеевич. Он рассказал: — На Тюрингерштрассе в грохоте боя услышал рыдание грудного ребенка и тут же в сквере заметил детскую коляску голубого цвета. Война войной, а ребенка надо спасать — и бросился к коляске. Грохнул фаустпатрон. Коляска исчезла. Не оказалось во рту и моей трубки. Вот что вытворяют фашисты в предсмертной агонии. Только приподнялся — грохнул второй. Жалко ребенка, теперь вою жизнь буду переживать, что я не сумел спасти его.
К нам подошел заряжающий Малинин. Капитан Сандлер знал его очень хорошо как агитатора в своей роте.
— Демид Сергеевич, письмо вам! Из дому!
Малинин сначала принял за шутку, но увидев в руке капитана кучу писем, бросился к нему. С волнением раскрыл «треугольник» и заметно повеселел.
«Весна в Мари-Кошпае в полном разгаре, — писала ему жена Анна Демьяновна. — Мы очень рады, что скоро будете штурмовать германскую столицу. С Лизанькой с нетерпением ждем тебя домой. Береги себя, дорогой…»
— Коля! Все живы и здоровы, ждут с победой, — радостно закричал Демид Сергеевич, — и Аннушка, и Лизанька!
— Рад за тебя, Демид Сергеевич. Мне тоже сестренка написала, — улыбнулся я. Это было ее первое самостоятельное письмо после смерти матери. Написано много, но понять было трудно: видимо, когда писала, сильно волновалась.
Остановка наша длилась несколько часов. К рассвету следующего дня мы достигли района парка, что на восточной окраине аэродрома Темпельхоф. К этому времени, форсировав каналы Ландвер и Тельтов, после напряженных боев сюда же вышел действующий на левом фланге тяжелотанковый полк подполковника Цыганова. Еще до рассвета комбриг, вызвав к своему танку командиров полков, сказал:
— Бригаде совместно с гвардейским стрелковым полкам 8-й армии приказано захватить аэродром. По показаниям пленного, на нем стоят самолеты начальника штаба гитлеровской армии генерала Кребса и «юнкерс» самого Гитлера. Причем туда скоро будут приземляться и наши самолеты. Поэтому по взлетной площадке приказываю не бить. Стрелять лишь по пытавшимся взлететь! Маршрут атаки наметим во время рекогносцировки.
Полковник Юренков с начальником политотдела Жибриком, не теряя времени, рассредоточив танки в кустарниках приаэродромного парка, лично повел командиров полков Цыганова и Ермоленко с их командирами рот на рекогносцировку местности. Вместе с танкистами был заменяющий командира стрелкового полка замполит, молодой подвижный, сибиряк, подполковник И. Г. Падерин.