Дмитрий Николаевич Медведев
Это было под Ровно
Литературная обработка М. БЕЛАХОВОЙ
Рисунки П. ПИНКИСЕВИЧА
Автор этой книги Дмитрий Николаевич Медведев (1898–1954) родился в городе Бежица Брянской области в семье рабочего-сталелитейщика. С малых лет он работал на брянском заводе, юношей вступил в ряды Красной гвардии, принимал участие в октябрьских боях.
В 1920 году Медведев вступил в Коммунистическую партию. Тогда же он начал работать в органах советской разведки, участвовал в ликвидации белогвардейских банд на Украине.
В годы Великой Отечественной войны он, по его личной просьбе, был направлен в тыл врага для участия в партизанском движении. В августе 1941 года, перейдя с группой добровольцев линию фронта, Д. Медведев организует в родных ему местах — в Брянских лесах — партизанский отряд. В боях Дмитрий Николаевич был дважды ранен и контужен.
Вскоре Д. Н. Медведев получает новое ответственное задание: будучи отозванным в Москву, он формирует группу добровольцев для работы в глубоком тылу противника. В июне 1942 года эта группа во главе с Д. Н. Медведевым спустилась на парашютах на оккупированную врагами территорию Западной Украины. Так начал свою жизнь партизанский отряд, совершивший ряд славных патриотических дел. О жизни этого отряда и подвигах его участников и рассказывается в этой книге.
Заслуги Д. Н. Медведева были высоко оценены Советским правительством. Он был удостоен звания Героя Советского Союза, награжден четырьмя орденами Ленина, орденом Красного Знамени и медалями.
Книги «Это было под Ровно» и «Сильные духом» неоднократно издавались у нас в стране и за рубежом и заняли свое место среди любимых книг нашей молодежи.
Дмитрий Николаевич Медведев умер в 1954 году. Смерть застала его в разгаре работы над новой книгой, посвященной боевым делам подпольщиков Винницы.
Репетиция
Ранним утром в апреле 1942 года на Тушинском аэродроме собралась группа будущих партизан. Сегодня все должны подняться на самолете и сделать первый пробный прыжок с парашютом. Кроме меня, никто ни разу в жизни с парашютом не прыгал. Я заметил, что многие волновались. Иные заводили веселые разговоры, но беспокойные взгляды на поле аэродрома красноречиво говорили о душевном состоянии «весельчаков».
Я понимал, что это не трусость. Все эти люди добровольно пошли в партизаны и знали, каким опасностям они будут подвергаться там, в тылу врага. Из многих желающих попасть в отряд были отобраны лишь пятьдесят таких, которые наверняка не подведут, не струсят. Сейчас волновались все, но тот, кто впервые прыгал с парашютом, знает, что волнение при этом обязательно и законно.
Я посмотрел на часы — ждать еще целых тридцать минут.
Неподалеку от меня сидел Александр Александрович Лукин. Он был назначен в наш отряд начальником разведки. Лукину тоже, видно, было не по себе: он курил одну папиросу за другой.
— Александр Александрович! — нарочно громко, чтобы все слышали, обратился я к нему. — Что-то вы многовато курите? Неприятно все-таки прыгать с высоты, страшновато?
Лукин сразу понял, что этот разговор, явно интересующий всех, я завел умышленно.
— Да ведь что ж, Дмитрий Николаевич, страшно не страшно, а прыгнуть придется! — ответил он.
Все притихли, прислушиваясь к нашим словам.
Показалось удивительным: как это командир откровенно говорит, что боится прыжка! А я воспользовался установившейся тишиной и начал свой рассказ, рассчитывая на оставшиеся полчаса томительного ожидания:
— Вам всем, конечно, это в новость. Ну, а я старый парашютист. У меня сегодня будет третий прыжок. Первый раз я прыгал давным-давно, в 1907 году, когда о парашютном спорте и слуху не было. Жил я тогда в Белоруссии, в большом рабочем поселке Бежице. В праздничный день Николы мой отец был именинником и позвал к себе гостей. Гости все пожилые люди, ну и, конечно, мне, восьмилетнему мальчишке, было с ними скучно. Я воспользовался суматохой в доме, стащил у отца табачку, взял селедку, отрезал кусок именинного пирога и с этими гостинцами отправился в гости к сторожу пожарной каланчи, которая стояла рядом с нашим домом.
Сторож, старик Гаврилыч, был моим давним приятелем. Я до смерти любил слушать его рассказы о всяких былях и небылицах и частенько коротал с ним время на пожарной каланче, откуда поселок наш был виден как на ладошке.
Гаврилыч отведал пирога с рыбой, похвалил его, покушал селедочки и, уже свертывая себе «козью ножку», начал длинную сказку про ковер-самолет. Так сидели мы с ним вдвоем на каланче час или два. Гаврилыч устал говорить и задремал. От нечего делать я тоже решил закурить, свернул цигарочку и, важно попыхивая ею да задыхаясь с непривычки, стал похаживать по площадке каланчи. Смотрю — внизу отец! Грозится палкой и направляется к вышке. Я понял, что порки мне не избежать. Во-первых, он запретил лазить на каланчу, а во-вторых, увидел, что я курю.