- Но я б-буду рядом! – поставил свои условия юноша, повеселив тем самым хозяйку лесной опушки.
- Уж кто сомневался! Хм-хм-хм…
Ох! Как все это было похоже! И эти желтые влюбленные глаза, и эта сквозившая во всех движениях уверенность, сопровождаемая конфузливой неловкостью, и ревность к каждому кто приблизится к ней,… А еще охотничьи веревки на девичьих запястьях, завязанные, увы, знакомой рукой. Ведь у нее когда-то тоже был волк. Тогда она была молода. Тогда Йоган еще был Йоганом, а она деревенской девушкой, избранной лесной ведьмой.
В почерневшей от золы печке трещал сухой хворост. Небольшой веничек трав, кинутый в огонь, испускал едва уловимый запах, призванный успокоить растревоженную душу. Золотясь, в очаге догорали угли, распространяя мягкое тепло по всему пространству небольшого лесного домика. Их неяркий огонь отбрасывал причудливые тени. В их продолговатом естестве угадывались фигура женщины и молодого человека. И если первая тень пребывала в практически недвижном состоянии, то тень, напоминавшая Волка, места себе не находила, отмеряя и без того небольшую кухню частыми нервными шагами.
Над очагом висел небольшой чугунок, в котором старушка что-то помешивала. Не обращая внимания на своего гостя, женщина налила странное питье в чашку и, прихватив спеченного еще утром хлеба, скрылась за дверью в спальню. Там сейчас находилась Агата, и туда Волку строго настрого запретили входить.
Запретила сама Красная шапочка, когда, раскрыв глаза, увидела своего друга. Как теперь нужно было вести себя с хищником, она не знала. То что он сделал днем вводило ее в замешательство… А еще она была на него сердита за то, что он ее не развязал, да и к тому же при взгляде на него что-то давило в груди. Путаясь в чувствах, Агата сказала «уйди», а Волку ничего не оставалось как подчиниться.
Наверное, он был виноват – и за ее отца, и за это нелепое похищение во имя спасения. Изнывая за соседней стеной, он терпеливо ждал, когда ему просто дадут возможность хотя бы побыть рядом. Эх! Съесть бы эту бабку, чтобы не мешала ему… Идея была как никогда ему по вкусу, однако Агате это навряд ли понравилось бы.
- А вот и травянистый настой. – полилась ласковая речь вошедшей бабушки, заставляя девушку натянуть одеяло на себя повыше. Подобные ласки и обхождение были ей непривычными, и внучка виновато улыбнулась.
Принесенная в дом своей родственницы Красная шапочка лежала на кровати. Внутренний голос твердил ей бежать и исполнять свои дочерние обязанности, однако тело девушки отказывалось как-либо ей в этом подсобить. Конечностям лишь недавно вернулась чувствительность, а щеки и затылок неприятно саднили – то постарался Вильгельм. Хоть ее состояние улучшалось с каждой последующей минутой, Агате как-то не хотелось уходить из теплого бабушкиного дома туда, где ее вновь ждали путы деревенской жизни.
- Фу-у-ух, – проговорила старушка, усаживаясь на кровать к Агате. – Всю кухню мне протоптал! Нервничает. – напомнила женщина о третьем персонаже всей этой истории, отчего девушка ни с того ни с сего покраснела.
- Я его просила, чтобы он остановился! Упрямый.
- Хм-хм, милое дитя. Волки очень упрямы по натуре. – улыбнулась женщина, протягивая краюху хлеба и чашку с настоем внучке. – Может быть поэтому охотникам не удается убить их так просто.
- Убить? – о чем-то вспомнила девушка. Видимо, о чем-то неприятном. – Мне нужно домой! – отставив в сторону бабушкину стряпню, Агата попыталась встать с кровати, однако лесная ведьма цыкнула, да так, что внучка послушно улеглась назад.
- Ночь переночуешь у меня. Ишь чего удумала! Домой ей нужно. Пущу я ее в ночной лес.
- Бабушка, ты не понимаешь! Папа… Волк. Он почти загрыз его. Он может умереть! – начала тараторить девушка. – Он… он весь в крови. Лежит там. Слабый и… – всхлипнула Агата.
- Хм-м-м… Неужели Серый решил попробовать Ганса на вкус? Понятно. Вот чего воронье было не спокойно сегодня, – сказала женщина, раздумывая о чем-то про себя.
Упершись подбородком в коленки, перед ней еле слышно всхлипывала Агата, ведь именно сейчас судьба давала ей понять. Либо лес, тот в котором все свободно, в котором живет определенный знакомый, близкий сердцу, в котором порой страшно и пугливо, или же деревня, где все так привычно и по обыденному семейно, однако в которой так не уютно из-за чьих-то недобрых и подозрительных взглядов.
- Волк он волк. Не вини его. Он должен это делать, иначе лес не выстоит против людей.
- Он был таким… Злым и… и... Я никогда его не видела таким.
- Знаешь, – утирая слезы темно-карих глаз, женщина погладила внучку по щеке. Молодая и еще не умудренная жизнью, сейчас ей и вправду было сложно все это понять. – Лес с виду большой, сильный и могучий. Но те, кто знакомы с ним получше, знают, что внутри всякой требухи полно.
- Что ты хочешь этим с-сказать?
- С виду малина, а внутри мякина. Ты знаешь, кто твой отец? – Агата потупила взгляд. Секретом это не было. – Просто спроси себя, так ли виноват волк в своем желании жить. Да и к тому же. Был бы он таким жестоким, не нервничал сейчас у меня на кухне.
- Бабушка, мне все равно нужно домой.
- А ты этого хочешь? – Красная шапочка широко раскрыла глаза. Такого вопроса ей никто и никогда не задавал. – Хочешь домой? Туда, где тебя ждет сосунок Вильгельм, да побои Ганса? Туда, где тебя считают чужой...
- Ба…
- Туда, где ты никому не нужна. Туда, где каждая деревенская баба считает тебя сатанинским отродьем? А мужики сочувствуют о твоих темных глазах?
- Я…
- Ты знаешь, кто ты. Догадываешься. – повысила голос женщина, вставая с кровати. – Не смотри на меня так. Ты такая же как и я. Ты знаешь об этом. Так подумай… Так ли хочешь ли ты домой?
Агата смолкла. От нее требовали определенного решения, и хотя она чувствовала к какому ответу склоняется ее сердце и душа, девушка , закусив губу, упрямо заявила.
- Сейчас... мне нужно домой.
- Упря-я-я-яма глупышка, – прошипела женщина, прищурив такие же карие глаза. – Что ж! Два сапога пара. Серый! Серый, Агате нужна твоя помощь.
- ЧТО?! – пискнула Красная шапочка, откидывая одеяло в сторону. Призванный хищник не замедлил появиться, и они встретились глазами. Впрочем, девушка быстро отвела. Бабушка ее достала из резного шкафа какую-то странную накидку. – Ба, куда ты?
- Куда, куда... К тебе “домой”. От тебя толку не много в таком состоянии. Думаю, Ганс, конечно, не обрадуется моему визиту, но любящая бабушка любит одинаково всех, даже таких зас... за... Замученных волками людей. Волк! – прихватившая из угла комнаты корзину, женщина отдавала последние указания. А что еще должна была сделать хозяйка домика. – Я ухожу, а ты – смотри чтобы она оставалась на кровати. – понизив голос, родственница Агаты добавила практически шепотом. – Только пожалуйста, не одевай мои чепцы и ночнушки.
- Да! – в полной боевой готовности ответил повеселевший юноша. Такое задание он будет выполнять с особой тщательностью.
- Бабушка!
- Хм-хм-хм... Головой отвечаешь. А ты, моя дорогая внучка, подумай. Настолько ли жесток защищающийся волк, сколько отец, бьющий свою дочь лишь за то, что она есть. – дверь со скрипом отворилась, и, задержавшись на секунду, женщина просто не удержалась. – А и кстати, Агата... Спроси его о том, что он делал с тобой в лесу, пока ты была без сознания.
- Карга!!!
- Я скоро вернусь, мои милые и упрямые. – прозвучали последние слова исчезнувшей во тьме леса бабушки.
Они еще долго звенели в ушах тех двоих, что остались там – в ночи, в домике на опушке леса. И они еще долго смотрели друг другу прямо в глаза, то отворачиваясь в сторону, то вновь встречаясь, конфузливо краснея и поджимая от неуверенности губы. Окруженные чащобой леса, тремя могучими дубами, что встали стражами вкруг домика лесной ведьмы, каждый имел, что сказать. А прежде... им предстояло высказать то, что давно давило сердце странным и пока не понятым желанием.