Около меня тут же зашептались, пару раз даже записки мне передавали с номерами и предложениями дружить, не говоря уже о том, что со мной пытались завести разговор и сфотографироваться, и до конца концерта я еще успел пообщаться с «фанатами». Но все это время напрягало меня то, что из одногруппников рядом никого не было, даже Стив куда-то ушел, а это означало, что мне придется идти одному по темноте.
Однако и тут проблема быстро решилась – меня потом проводили два китайца, хотя я всего-то им сказал, что все остальные давно ушли без меня. Неудобно было их напрягать, дорогу-то я помнил, проблема была только в том, что было стремно идти в одиночку.
Я не знал, сколько было времени, так как телефон чмище мне так и не вернул, а других часов у меня не было. Но когда я попрощался с ребятами и поднялся по лестнице, которая далась мне с некоторым трудом из-за новой травмы, я увидел что все собрались на планерку.
Ох.. черт! Я совсем забыл про нее! Но ругать меня почему-то не стали, даже наоборот. Уайт догадался, что я остался смотреть концерт, а остальных он увел насильно. Я лишь мельком взглянул на Майка, стоящего поблизости, но не на козла напротив, нафиг он мне сдался. Теперь я уверен наверняка, что мне ничего от него не надо, как бы мне это все ни нравилось, это будет иметь слишком плачевные для меня последствия.
– Спели сегодня получше, – говорил Уайт, привычно стоящий перед своими студентами, а я кусал губу, тверже наступив на правую ногу, а пальцами касался стены за спиной, чтобы было легче. – Билл, – окликнул препод теперь уже меня. Я поднял на него вопросительный взгляд и быстро сдул с лица растрепанные волосы. – Молодец, – похвалил меня он, а я опять смущенно заулыбался, опуская взгляд в пол, а потом мы все друг другу поаплодировали.
Все студенты поглядывали на меня, восхищенно перешептываясь, и это, если честно, мне нравилось больше, чем то, когда они шушукались о моем липовом гействе. Меня так и тянуло посмотреть на Фостера, но я себя постоянно одергивал, чтобы не начать с ума сходить от одного только его вида, и пока что у меня это, к счастью, получалось. Мне моя честь дорога, и то, что он не взял ничего в прошлый раз, когда была удобная возможность, это уже его проблемы.
В комнату я вернулся один, Стив сказал, что через полчасика тоже вернется, поэтому дал мне ключ и ушел куда-то наверх к Монике, а я, как всегда, остался в одиночестве. Я так устал, что глаза сами собой закрывались, но вместо сна я включил греться титан в ванной, чтобы принять душ да отмыть голову от лака, потом перевязал ногу, как умел, после чего в дверь постучали. Ко мне уже Бетани, кстати, успела заглянуть, но я от нее быстро смог отделаться, а когда открыл дверь второму гостю, у меня из легких вышибло весь воздух.
Приперся чрезмерно хмурый Фостер, который, как обычно, не спрашивая всякого разрешения, вошел внутрь, и я поспешно сделал шаг назад, сложив руки на груди. Колени даже томительно задрожали, стоило ему только прийти, он смотрел на меня, а у меня кожа под его взглядом горела, снова сбилось дыхание, и голова сладко закружилась от его запаха, хоть он ко мне и не подходил слишком близко. Потом он опустил взгляд в пол и, увидев повязку на моей ноге, тут же пронзительно на меня уставился.
– Что с ногой? Больно? – вдруг спросил он хрипло, и я, удивившись от такого внезапного участия и приторно-слащавой заботы со стороны этого несказанного мудака, лишь молча распрямил задранную до колена штанину.
Все равно перевязывать заново надо, так что перед душем сниму. Стиснув зубы, я молча сжал кулаки за спиной, готовый защищаться, и отвечать я, если честно, совершенно не хотел. Ну, больно, и что? Все пройдет.
– Билл..
– Проваливай, – холодно выплюнул я, а он хмыкнул и с улыбкой вперил в меня свой хитрый взгляд, из-за которого меня стало заново потряхивать.
Не могу себя нормально вести рядом с ним, да и как это вообще делать, когда к тебе парень пристает!
– Где ты был весь день? – снова спросил он твердым, уверенным тоном, сделав ко мне еще один шаг, и я снова попятился, сохраняя на лице спокойствие и невозмутимость, хотя внутри бушевало страшное пламя, разрастающееся и неуемное.
– Не твое дело, – огрызнулся я, а сам уже вспоминал неутешительный рассказ Майка, представляя, как чмо целует его, зажимает, ставит отметины на коже, и мне от этого было противно и гадко, а еще противнее от самого себя, потому что я.. ревновал.
Да, сука, ревновал Чмостера, который делал те же сумасшедшие вещи с.. Майком, мать его. Он ему так прямо нравился? Но в нем нет ничего особенного, на мой взгляд. Да и во мне-то.. Чем мы тогда выделились для него среди остальных? И много ли их было?
– А как же твой телефон? – будто уверенный в беспроигрышности своего аргумента, хитро протянул ушлепок и наклонился левым плечом на стену, складывая руки на груди.
Потом он вдруг полез в карман и вскоре выудил оттуда мой мобильник, тут же начиная дразняще крутить его в руке, и в моей голове тут же созрел план. А если у него его тупо отобрать? Мне кажется, что трудностей с этим у меня сейчас не возникнет..
– Оставь себе, – я беспечно махнул рукой, а сам все еще обдумывал свою недавнюю мысль.
– Бери, – вдруг проговорил он и протянул ко мне свою раскрытую ладонь с телефоном, а я неуверенно и откровенно недоверчиво покосился на него.
Фостер смотрел прямо и серьезно и, похоже, совершенно не шутил, но я до последнего ждал от него какого-то подвоха.
– Я просто пришел вернуть.
– Пфф! – издевательски фыркнул я и усмехнулся, снова взглянув на его руку, красивые пальцы, ровные пластинки ногтей, а потом резко выхватил телефон, чтобы он не успел дернуть меня за руку или что-то в этом роде.
Прикасаться к нему не хотелось, и все из-за того, что я узнал сегодня от Майка. От этой грязи надо держаться подальше, а я еще целовал его. Фу.. Такого дерьма уж точно больше не повторится.
Он вдруг отстранился от стены, видимо, решив снова сократить дистанцию, но я, собрав всю волю в кулак и прогнав сон окончательно, решил, что лучшая защита – это все-таки нападение. Значит, буду нападать я.
– Теперь проваливай.
– Детка, а ты чего психуешь, я не понял, – проговорил он вопросительно, чуть склонив голову вбок, а я быстро положил телефон на тумбочку и вперил в бараноида ненавидящий взгляд.
– Ты оглох? – спросил я еще громче и тверже, а Фостер непонимающе свел брови на переносице.
Да ладно, думает, телефон вернул, так я перед ним тут стелиться буду? Так обломится!
– Успокойся, че ты орешь?! – стал закипать он, а взгляд стал темным и каким-то недобрым вконец. Нет уж, я сейчас выскажу все..
– Ты достал уже! Че ты, как навязчивая муха, постоянно вертишься около меня? – гневно наступая на него, уверенно шипел я, а он лишь усмехался, все равно отступая от меня назад. – Думаешь, такой богатенький, так все тебе подай? Не все покупается, Фостер! Вот че ты можешь, если останешься вдруг без всего? Да нихуя ты не можешь!
С каждым моим словом выражение лица этого урода искажалось злостью и нескрываемым раздражением. Мне хотелось ударять его этими словами снова и снова, чтобы окончательно избавиться от него и добить, и я искренне надеялся, что у меня это получится. Он уже сжал кулаки и даже хотел мне чем-то возразить, как я продолжил снова, не давая ему этой возможности, поскольку на все поставленные вопросы я сам же давал ответ.
– Да у тебя даже друзей нет, тебя терпеть не могут и используют все, кому не лень! Это ж не ты их используешь, Фостер, а они – тебя! – я едва успевал делать вдохи, чтобы продолжать свою пламенную речь, а то, как растерянно выглядел чмище, меня только сильнее распаляло. – Ты дружить тупо не умеешь, ведь все же тебе, сука, что-то должны. Ха! Ты вообще бесчувственный чурбан, и срать ты хотел на то, что чувствуют другие! И никому ты не нужен.
– Замолчи, блять! – вдруг гневно проорал Фостер, когда я довел его до двери, и он уткнулся в нее своей спиной, лихорадочным взглядом проносясь по моему лицу.
Он, похоже, был на хрупкой грани психоза, и казалось, что я уже рисковал сейчас со всей дури получить по лицу, но я и не думал останавливаться.