Наверное, я давно уже должна привыкнуть к тому, что мои желания никого не волнуют и не обращать внимания. Но почему-то не получается. Трудно быть одной против всех, тем более, когда даже права голоса не имеешь.
Экран телефона вспыхивает новым уведомлением, напоминая о себе, и я наконец делаю то, ради чего его и заряжала – ввожу в строке браузера запрос о поиске вакансий и квартир.
Глава 4.2 – Лу
Не знаю, сколько я так сижу, просматривая объявления. В глазах уже начинает рябить от однообразия всех этих строк. Для вакансий с нормальной зарплатой нужен обязательный опыт работы, но даже если повезет туда устроиться, этого все равно будет мало для того, чтобы снимать квартиру в одиночку.
М-да. Вариантов по-прежнему не густо.
От удручающих мыслей меня отвлекает деликатный стук в дверь.
– Да?
– Я могу войти?
– Да! – сказала же уже!
Первой из-за двери появляется голова Сарычева, словно разведывая обстановку, а за ней уже весь Сарычев целиком и останавливается, едва пересекая порог.
Он знакомо хмурит брови и не менее знакомо поджимает пухлые губы, всем своим видом демонстрируя сосредоточенную серьезность.
– Лу, я хотел бы… – Сарычев запинается на полуслове, хмурится еще сильнее (хотя, казалось бы, сильнее уже некуда) и наконец выражает свою мысль отрывистыми четкими фразами: – Я был чересчур резок с тобой. Мне жаль.
Не сказать, что его слова так уж сильно меня задели. За годы проживания с отцом под одной крышей у меня уже выработался стойкий иммунитет к подобного рода высказываниям. Царапнуло, да. Но в конце концов, он всего лишь озвучил неприглядную правду, разве нет?
И тем не менее, после этого Сарычев приходит и извиняется передо мной.
Это было в новинку. Отец никогда так не делал. Даже когда был не прав.
Особенно, когда был не прав.
– Тогда и ты меня извини, – говорю я, испытывая непривычную неловкость. – Как там говорят? «В чужой монастырь со своим уставом не ходят»?
Сарычев удивленно распахивает глаза.
Ну да, я и сама в шоке от собственного уровня осознанности.
– И тебя больше не смущает моя соседка? – скептически уточняет он.
– Ну, если ты можешь мне гарантировать, что она не прихлопнет меня костылем…
– Да нет у нее никакого костыля!
– Думаешь это ее остановит? – уже откровенно веселюсь я.
– Господи, Лу, – выдыхает Сарычев и его плечи расслабленно опускаются вниз. – Можешь мне верить. От нее не стоит ожидать ничего страшнее… нецензурной брани. Она совершенно безобидна.
И я верю. Не безоговорочно, конечно. Но, – почему-то эта умная мысль посещает меня только сейчас, – не думаю, что Сарычев всерьез станет рисковать моей безопасностью, зная моего отца.
Я снисходительно улыбаюсь, на этом считая вопрос решеным, и уже хочу вернуться обратно к своим делам. Хотя необходимость шерстить сайты с работой пока что отпадает, а рисовать мне уже совсем не хочется.
Однако Сарычев, уже повернувшись в пол-оборота к двери, уходить почему-то не спешит. Он запускает пятерню в волосы, нервно ероша их в разные стороны, и вдруг предлагает:
– Слушай, я все же собираюсь добраться до магазина. Если хочешь, можешь пойти со мной.
– Что, правда? – мгновенно оживляюсь я.
– Конечно. Пойдешь? Покажу тебе что и где здесь есть.
– Да! – я одним слитным движением спрыгиваю с кровати и направляюсь к шкафу, в который успела разложить почти все свои скромные пожитки. – Мне нужно переодеться. Подождешь?
Сарычев кивает и исчезает за дверью, а я приступаю к осмотру своих невозможно ярких полок. Аж глаз радуется. Что же мне подойдет для похода по магазинам?
Останавливаю свой выбор на ярко розовых карго и белой укороченной футболке с цветным принтом. Распускаю волосы, слегка укладываю растрепавшиеся локоны утюжком, освежая прическу. Подкрашиваю реснички и губы. Коротко глянув в окно, надеваю еще и солнцезащитные очки. И подхватив рукой белые спортивные сандалии выскакиваю из комнаты, чтобы оценить свой образ в полный рост в зеркале в прихожей.
Правда в полный рост все равно посмотреть не получается – видимость частично перекрывают несколько картонных коробок. Однако и того, что я виду вполне достаточно! А ничего!
– Ты наконец-то готова? – устало раздается откуда-то сбоку, а затем следует невнятный сдавленный всхлип, словно кто-то давится воздухом, и наступает гробовая тишина. Я оборачиваюсь, чтобы узнать в чем дело и натыкаюсь на ошарашенный взгляд Сарычева, устремлённый в одну единственную точку моего тела.