– Я не собираюсь охотиться на гангстеров, – отмахнулся Махариэль. – Чего ты завелся вообще, я только спросить…
Он собирался помочь тому, кто действительно нуждался в помощи.
Анна искала свой медальон, а нашел его Махариэль. Жертвуя заслуженным отдыхом после смены, он разузнал, что «Злой волшебник отравил юную принцессу и забрал у нее амулет» (версия от Ананиуса) и «Какой-то мальчонка, то ли Джек, то ли Джон, ночевал когда-то в том доме» (слова Мамочки). После недолгих раздумий Великий Ананиус был обозван великим анусом, а Махариэль отправился искать Джека-Джона, оказавшегося Джоем.
Паренек толкал наркоту, и Махариэль не испытал никаких угрызений совести, пристрелив и его, и его подельников.
– Э… ну… это… иди на свет, – напутствовал он Анну.
И остался один на один с мешком костей.
– Что это?! – разбуженный Алистер отшатнулся от черепа, протянутого ему прямо под нос довольным приятелем.
– Это она.
– Ты кого-то убил?!
– И кости обглодал, – кивнул Махариэль. – Это Анна. И нам нужна твоя помощь. Держи лопату.
В одиночку он бы провозился с могилами до утра, а так управились за пару часов. Алистер сначала злился, потом напоминал о нарушении устава… а потом копал молча. Все же он был добрым малым и очень правильным, да и младшего товарища слушался на удивление легко. Махариэль подозревал, что если бы он все-таки решил подчистить город от преступников, Алистер бы обязательно его поддержал. Спихнул бы на него ответственность, но сражался бы рядом до последнего вздоха.
Когда кости были похоронены, Алистер еще побурчал – больше для виду, в воспитательных целях, – а потом согласился, что они все сделали правильно и вообще молодцы.
***
Махариэль не любил дежурить ночью, потому что ночью здесь было слишком пусто.
Механик Смитти вышел пожелать ему хорошей смены – кивнул, тронув козырек замызганной кепки. Махариэль в ответ широко улыбнулся и показал пальцами букву «V» – знак победы, зайчика и сатаны.
У него оставалась косточка-фаланга, обвязанная ниткой и повешенная на шею, и он умел радоваться мелочам.
А еще – тоже планировал вернуться после смерти, если кто-нибудь отберет его костяной медальон.
========== Детоубийца (Дункан, Каллиан Табрис) ==========
Никто толком не знал, как Райты появились в Нью Рино. Ходили байки, будто бы клан дикарей обосновался в квартале много-много лет назад и со временем все-таки перестал молиться каменным головам и обкуриваться корнем зандер – перешел на бухло. Кто-то утверждал, что Райты разрослись из одной-единственной семьи – недаром теперь называют друг друга братьями и сестрами, даже если один белобрысый дрыщ, а другой негр под два метра ростом.
Однако факт оставался фактом – Райты закрепились в Нью Рино, хоть и считались теперь неудачниками. Что поделать, на одном алкоголе в Нью Рино далеко не уедешь, а к наркоте Райты показательно не притрагивались. Жили закрыто и бедно, всех радостей – эти сомнительные «семейные» ценности, да горсть собственных традиций. Чужаков старались не допускать, да и сами никуда не встревали…
Так думал Дункан.
Так было десять лет назад, когда он впервые забрался на восточную сторону Нью Рино. Моложе был… дурнее. Запомнил мало, и эти воспоминания теперь, случалось, не давали ему спать.
…Ребятишки с блестящими глазами-бусинками и острыми крысиными мордочками, толпа малолетних Райтов возилась во дворе и обступила его со всех сторон, стоило только отойти от ворот. Обычный развод – одни отвлекают, другие чистят карманы. Дункан тогда лишь посмеялся про себя – сам когда-то был воришкой. В порыве идиотизма, не иначе, он протянул чумазому мальчишке револьвер…
Вернувшись в квартал пару суток спустя, он не встретил детей. Ни одного.
Слава детоубийцы не преследовала паладина Братства, но он всегда понимал, что натворил.
Эти были старше, гораздо старше, но все равно производили впечатление дорвавшихся до оружия детей. По-детски жестокие – они стреляли в живот и ноги, оставляя охранников Мордино мучаться и с интересом наблюдая за попытками ползти. По-детски наивные – отпирали загоны с рабами и настойчиво толкали ошалевших пленников к выходу, хоть и видели, что те напрочь одурманены винтом и не уйдут далеко.
Крысята выросли и вовсю копошились на Конюшнях.
– Эй, ты! – ботинок ткнулся ему под ребра. – Живой там?
От слабости Дункан не мог толком пошевелиться. Мордино не успели накачать его отравой и вряд ли собирались – сначала допрос. И допрос прошел… жестко. Всего и осталось – внимательности да памяти, чтобы вспоминать прошлое и Райтов, надеясь на милосердие.
– На этих бедных ублюдков не похож, – припечатала огненно-рыжая девчонка, присев рядом на корточки.
– На мординовских сволочей – тоже, – кивнул такой же рыжий парень, с большим сомнением оглядывая странного пленника.
Они одинаково выглядели и одинаково двигались – близкие родственники, едва-едва перешагнувшие порог взрослости. У парня даже еще не сошли подростковые угри.
– Я из Братства, – выдавил Дункан. – Такой же… заложник.
– Такой же? – хихикнула девчонка. – Но ты связно говоришь… Уверен, что он не из Мордино? – она быстро поднялась и повернулась к товарищу. – А то я бы быстро…
– Быстро – неинтересно, – фыркнула подбежавшая девушка и в свою очередь склонилась над ним.
Подняла револьвер на уровень его глаз, медленно поводила стволом из стороны в сторону.
– Необдолбанный, взглядом следит, – буркнула она. – Надо бы подлатать тогда уж. Если Мордино он насолил до таких синяков, то и нам пригодится.
Кто-то тем временем выволок наверх Майрона – пацана Мордино, готовившего известный на всю Пустошь винт. Ботаник, казалось, совсем не соображал, что происходит. То молол какую-то чушь – за ним придут, его хватятся, отомстят, – то обещал золотые горы и реки наркоты за свою жизнь.
Девушка, оказавшаяся лидером этой группы, слушала его молча, а потом спрятала револьвер в кобуру на поясе и так же молча, но от всей души, с размаху зарядила Майрону кулаком в лицо. Добавила коленом в череп.
– Это тебе за Ричарда, пидорас.
О Ричарде Райте Дункан слышал мельком. Пацану кто-то продал «грязный» винт и тот обдолбался до смерти. Райты ненавидели наркоту, Райты ненавидели Мордино – и лучше бы Майрону не дожить до встречи с отцом семейства… Но все это Дункан отметил мимоходом, следуя привычке. Взгляд его по-прежнему упирался в револьвер на поясе девушки.
– Оставь его, Шианни, – та буквально оттащила рыжую, налетевшую на Майрона следом. – Иначе некого будет предъявить, когда вернемся домой.
Дункану вкололи два или три стимпака и отволокли в грузовик, стараясь не причинять лишней боли. Лидер уселась рядом, едва заметно усмехаясь. И там, лежа среди ящиков с награбленным в Конюшнях барахлом, понемногу приходя в себя, он решился спросить.
– Сколько тебе лет?
Девушка медленно растянула губы в улыбке, подтверждая догадки.
– Я тоже тебя помню.
Сняла перчатку и показала ему круглый уродливый шрам на ладони.
– Но лучше бы тебе не подсказывать ничего Сорису. Он хромает с тех пор, – словно не замечая чужого потрясения, девушка продолжила почти беззаботно. – Знакомство с оружием прошло… страшно. Матушка бы тебя убила за это. Ну кто же доверяет такие опасные вещи детям?
В Конюшнях остались десятки подыхающих стражников. Подросшие крысята Райтов стреляли без промаха.
– …Но уже скоро эта штука спасла мне жизнь. И мне, и Шианни, и Сорису, и… А, какая тебе разница! Просто именно поэтому я сейчас решила спасти твою шкуру.
Девушка сползла с ящика, на котором сидела, на пол, к Дункану. Пожалуй, если бы не тело – все еще угловатое и нескладное, но уже заметно женское, – Дункан бы и сейчас принял ее за мальчишку.