– А хоть бы и так, – ровно отозвался Архитектор. – Раз уж человек, назвавшийся нашим Проводником, бесследно исчез…
– Нет нужды.
Проводник появился за спиной и произнес это одновременно с Часовым, напялившим, наконец, свой прибор. Помедлив, Проводник добавил с легким недовольством:
– И я изначально был против этих нелепых прозвищ.
– Конспирация, – откликнулась Предсказательница. – Правда о нас должна остаться в секрете. Я не хочу, чтобы вы все нашли меня потом через настоящее имя.
– И звучит круто! – радостно добавил Псих. – Но ты, Архи, вот заговорил, и я подумал… А зачем нам, собственно, ты?
Архитектор мог легко вернуть вопрос. А заодно докопаться и до остальных. Но не спорить же с Психом? Тем более, что они и так все постоянно спорят. Поэтому он только огрызнулся:
– Для красоты, само собой. Вы себя в зеркало видели?
Психа вполне устроил такой ответ – он принялся хихикать, и в темноте это звучало особенно зловеще. Как будто призраки издеваются над незадачливыми путешественниками.
– Не обращай внимания, – посоветовал Проводник. – Я нашел путь к центру. За мной.
– За мной, вернее, – фыркнул Часовой. – Если не хотите сосчитать носом все углы.
– Я могу решить вопрос, – вставил Пиротехник. – Легко!
– Что здесь было? – свистящим шепотом поинтересовалась Предсказательница. – Ты не знаешь, я не знаю, они не знают. Что?
Повисло молчание.
– Это самая дурацкая загадка, которую я слышал, – высказался, наконец, Работорговец. – А ведь я хожу тут с тобой уже вторые сутки.
– Никто не знает. Никто не знает, чем отзовется неизвестность на пламя, – соизволила ответить Предсказательница. – Может, взрывом.
– Мне нравится, – сказал Псих.
– И поэтому ты идешь рядом с нами, а не с ним в хвосте, – решил Архитектор.
«А еще, – добавил он про себя, – потому что ты, наш свободолюбивый друг, точно подерешься с Работорговцем».
Архитектор достал из фонарика севшие батарейки и покусал их. Засунул обратно и отдал Проводнику. Хватит минут на десять, не больше, но хоть что-то.
– Проводник, Часовой… указывайте.
Процессия двинулась гуськом, держась друг за друга, следуя за Часовым и Проводником, все-таки отвоевавшим, благодаря фонарику, место ведущего.
«Вот для чего я здесь, – печально подумал Архитектор. – Чтобы эти блистательные личности не передрались раньше, чем мы доберемся до реактора».
Атомная электростанция сулила невозможное – тепло и свет всем и каждому. А из них семерых вышли бы чудесные монополисты. Конечно, потом бы все передрались и поубивали друг друга… Но остался бы один. Один – который не смог бы зайти так далеко без помощи остальных. Поэтому вынужденность сотрудничества Архитектор понимал отлично. И представлял последствия. Им, в отличие от того же Проводника, двигал научный интерес, и он всерьез собирался свалить из теплой компании быстрее, чем начнется дележка власти.
«Технологии красивы», – это его замечание никто не понял. И объяснять было бесполезно. Каждый из них был помешан по-своему, и каждый друг друга не понимал.
Удивительно идиотское предприятие… И редкий шанс.
Об этом Архитектор вспомнил, когда дверь крохотного кабинета поддалась, впустив процессию в зал.
Огромный – дух захватывало. Старый – но и поражающий своей древностью. Все еще функционирующий – Архитектору захотелось орать от восторга, – раз огоньки на корпусе робота-ремонтника еще мигают и раздается мерный гул.
И тут фонарик сдох.
– Разумеется, – сварливо высказался Проводник, – как только мы его, наконец, нашли, отрубило свет.
Никто не ответил. Главным тут было, несомненно, одно слово – «нашли».
Нашли!..
– Что так взбесилось, стоило нам открыть дверь? – спросила Предсказательница в темноте и тишине. – Что так взбунтовалось, что заметалось в ярости и боли?
– Хватит, не до того!
– До того, – невозмутимо отозвалась женщина. – Ответ – стрелка счетчика. Отгадаете, чьего? На его счету закон, с другим, чье имя не так известно.
– Твою мать, – сказал Работорговец.
– Проклятье, – сказал Пиротехник.
Псих заржал. А Предсказательница продолжила:
– Конечно, я про счетчик Гейгера. Еще вопрос – кто-нибудь из вас озаботился тем, чтобы запирать двери? Какая-нибудь техника безопасности, а? За себя отвечу сразу – нет.
Молчание затянулось.
– Мы мертвы, – произнес Архитектор. Глаза, наконец, привыкшие к темноте, различили, как рядом Псих, не переставая смеяться – но уже беззвучно, – корчится и медленно обхватывает голову негнущимися пальцами.
– Мне бы твою уверенность… А впрочем, обойдусь.
Они оставили после себя пробоины, они оставили после себя дыры… Архитектор почти видел, как распространяется радиация. И почти чувствовал, как она разъедает его собственный организм.
– Без паники, – приказал Проводник. – Еще не поздно.
Он был, конечно, не прав. Все они были, в общем-то, не правы.
Может быть, с самого начала.
========== Соседи (Фарен Броска) ==========
– Сраный Берат, – выдавил Фарен, выплевывая пыль. – Сраная Джарвия.
Фарен по части ругательств был мировым чемпионом, но с недавних пор все фразы и обороты заменились на Берата и Джарвию. Первого он убил, а вторая чуть не убила его, и это была полная… бератоджарвия.
Реддингские шахтеры с развалом производства быстро превратились в банды, и внезапный подъем «Утренней звезды» во главе с городским любимчиком Дюраном застал их врасплох. Что поделать, главари – кретин-Берат и сука-Джарвия, – быстро смекнули, что разбой гораздо приятнее работы. Фарен, в общем-то, с ними соглашался. До поры.
А потом крупно налажал с мухлежом в баре Аскорти и влип по самые гланды.
Убил Берата – так вышло, не помирать же самому. А потом Леске его кинул, и пришлось бежать от Джарвии. В завершение всего, Дюран грохнул своего младшего братца – винить Фарен его не мог, но все-таки это пока беспокоило больше всего.
Ладно он – он в бегах, но умеет держать пистолет и нож, но сестра-то осталась в Реддинге. Теперь – без защиты Белена. Лу обещала приглядывать за «своей девочкой», да и Дюран вроде быстро начал наводить порядки, и слухи доходили о новом реддингском шерифе – бабе с настоящими урановыми яйцами. Но…
– Сраный Берат, – пробормотал Фарен, ковыряя железную сетку кусачками. – Сраная Джарвия, – раздирая куртку, он пролез в дыру и добавил, подумав: – Гребаный Леске… А ничо так город.
Во всяком случае, не хуже загаженного Реддинга. Ну, то есть, хуже, но не слишком. По крайней мере, здесь тоже были дома. И… ну, поодаль красовалась вывеска бара. Есть бар – есть люди.
Дверь ближайшей хибары отворилась, и наружу выполз, шаркая ногами, гуль с облезающей кожей.
– Твою мать! – выдохнул Фарен, хватаясь за пистолет.
Гуль удивленно склонил голову, потом махнул рукой и неподражаемой походкой наркомана со стажем двинулся к бару.
Фарен спрятал пистолет и догнал гуля.
– Слышь, бра… чува… мужик! – рот гуля растянулся в подобии улыбки. – Мужик, а это я чо-где? Не подскажешь, э?
– О-ох, гладенький забрался в такую даль и ничего не знает? – проскрипел гуль. – А пришел в наш миленький Гекко…
– Гекко, х-хы… как ящерица… А вообще, вы тут, я смотрю, ребята дружелюбные, да?
Обаяние Фарена было столь же ослепительно, сколь и его манеры, то есть болталось где-то на нуле. Но, справедливо рассудил он, среди гулей он уж точно будет первым парнем на селе.
– А что, гули, да и пусть, – рассуждал он вслух, вместе со своим новым знакомцем неспешно ковыляя к бару. – Сам заживу, сестру перевезу… Счетчик, вон, не шкалит, жить, стало быть, можно…
– Водичку не пей только, – посоветовал гуль. – Если по коже скучать будешь.