Центральный телепорт сиял во всем своем великолепии, не хуже огромного фонаря. Его мягкий голубой свет распространялся по всей площади, придавая ей ни с чем несравнимое очарование. А у его подножия, перед низким каменным бортиком, находился временный помост, с которого и лилась прекрасная мелодия. Приезжий с запада музыкант играл на флейте, извлекая из инструмента тонкую и легкую мелодию.
Мы протолкались к помосту как раз в тот момент, когда флейтист завершил игру, и прихватив несколько монет, брошенных не слишком щедрыми слушателями(вечер еще только начинался), ловко спрыгнул в толпу, и буквально в ней растворился.
Я разочарованно вздохнула и хотела уже пойти дальше, но Ростон придержал меня за локоть:
– Погоди. Давай посмотрим, что будет дальше.
На помост в этот момент как раз взбирались двое магов. Оба такие же юные, как и сам Ростон. Они были похожи как две капли воды и отличались только цветом волос – один был брюнет, второй блондин, что было редкостью для наших мест. На обоих были типичные темные балахоны, которые они тут же скинули, оставшись в просторных рубашках и плотно сидящих штанах. Толпа выжидательно притихла.
– Что они делают? – я постаралась прошептать колдуну в самое ухо. Он был почти на голову выше меня, так что мне это удалось только отчасти.
Маг наклонил ко мне голову и так же тихо ответил:
– Это адепты второй… Ну или третьей ступени, – он кинул взгляд на сцену. – Будут работать с иллюзиями.
– С чем? – удивилась я. Впервые слышу, чтобы маги развлекали обычный люд, пускай и всего лишь адепты. Впрочем, я редко бывала на городских праздниках не только в Орте, но и где бы то ни было еще. Я предпочитала обменивать сомнительное удовольствие от нахождения в толпе, на свежий воздух и безлюдные просторы. Но Ростон уже повернул голову обратно к сцене.
Колдуны разошлись по разные стороны помоста и одновременно вскинули руки. Блондин, находившийся справа, выкрикнул пару слов, его оппонент, ответил длинной фразой, и началось представление.
Из рук блондина выскочила синяя струя силы, на ходу трансформируясь в голубя. Он затрепыхал крыльями и, повинуясь движениям рук мага, описал круг над частью помоста и головами зрителей из первых рядов. Я инстинктивно вжала голову в плечи, не зная чего ожидать от подобной «иллюзии».
Тем временем, из ладоней брюнета выскочила красная молния. Вспышка, грохот! Толпа изумленно охнула и подалась назад, и вот уже за голубем несется ястреб. Могучие крылья пронзают воздух, клюв сверкает, а глаза хищно горят.
Голубь вскрикнул, как настоящий, и увеличил скорость, в надежде скрыться. Ястреб не отставал. Вместе они описали два круга, и постепенно расстояние между ними сокращалось. И наконец, ястреб коснулся несчастной птицы, вновь издавшей пронзительный крик. Взрыв!
Обе иллюзии исчезли с грохотом, оставив после себя яркую цветную вспышку, озарившую всю площадь. Отдельные капли силы медленно растворились в небе, опадая почти на головы зачарованной толпе.
Несколько секунд было тихо, а потом площадь просто взорвалась аплодисментами, громкими криками, и звоном монет, застучавшими по деревянному настилу помоста. Это был настоящий успех!
– Вот это да! Ничего подобного я в жизни не видела! – я была действительно поражена искусной работой.
– Понравилось? Я тоже скоро так смогу, – он широко улыбнулся.
Я посмотрела на него и улыбнулась. Как хорошо все-таки быть уверенным в своем будущем. Он знает, когда перейдет на следующую ступень, знает, когда откроется ветвь, знает, что ему нужно будет изучить. А я? Что знаю о себе я? Может, именно поэтому я так остро воспринимаю все его попытки подружиться? Потому что мое будущее в отличие от него не просто неопределенно, а крайне туманно?
Видимо последняя мысль отразилась у меня на лице, потому что маг слегка нахмурился и произнес:
– Лирра, что случилось?
Я лишь мотнула головой. Ничего.
Праздничный гомон толпы, расколол колокольный звон и люди потянулись к храму – праздник предполагал дары главной статуе Богини, приносимые каждым горожанином после захода солнца.
Колокол на главной башне храма извещал народ не только о том, что Богине требуется уважение. Служители звонили каждый час, сообщая время, начиная с восхода, и до самого заката. Еще колокол использовали как оповещение о пожаре или войне. Особый набат был известен каждому горожанину с малолетства – не проходящая война с риатами и филорами не давала покоя.
Все это поведал мне Ростон, пока мы шли к главным воротам храма, вместе с празднично разодетыми жителями. Я побоялась, что меня не пустят внутрь, из-за того, что я была не в платье, как прочие девушки, а в доспехах, но служители, стоявшие у входа, лишь попросили меня сдать оружие, что я проделала без всяких возражений.