С виду это был простой нож, без всяких хитростей. Но стоило приглядеться, и он намекал на свои тайны. В рукояти я нашел небольшое углубление, секрет которого не мог разгадать уже полчаса.
– Господин маг не порежется? – в глазах Махтора резвились тысячи огней.
Я улыбнулся.
– Не думаю.
– Откуда он у вас?
– Это кинжал Ваствика. Я взял его у тела.
– Он мастерски владел парными кинжалами.
– Не заметил.
– Еще бы! Он слишком рано ушел от нас. Если бы не его смерть, Зергил был бы жив.
– М-да? Он бы справился сразу с двумя тиграми?
– Нет, – Махтор качнул головой и его огненно-рыжие волосы выпали из капюшона на лоб. – Он бы повез нас тайными тропами, известными только рейхестскому разведывательному гарнизону.
– Он был из разведки? – я был слегка ошеломлен. Молодой парнишка, простой, невзрачный, всего лишь солдат, и разведка.
– Да. Он служил в гарнизоне уже пять лет. У него были три красные ленты.
Я помолчал. Честно признаться, в наградах стражи, я не сильно разбирался. Но про ленты что-то помнил. Ах, да!
Это была награда за уничтоженных бандитов, оседающих на трактах. Красная – за десяток, зеленая – за полсотни, и высшая, золотая с орденом – за две сотни. Насколько я помнил, только один человек удостоился подобной награды, за всю историю королевства.
– Надо же, – выдохнул я. Для мальчишки это был неплохой подвиг. – А у тебя есть награды?
Махтор кивнул.
– У меня планка за разгон приспешников Игосека, что устроили беспорядки в Орте, в том году.
– Они тогда неплохо посекли стражу, – я смутно припомнил те события. Тогда я был в Мартиселе, на совете магов – мы выбирали нового старшего магистра города. Я задержался на месяц, пытаясь отобрать лучшего кандидата и примирить враждебно настроенные половины городского совета. Сейчас эти усилия пошли прахом – маг был мертв.
– Это точно. Полк, в котором я служил, почти полностью вырезали. А вы, господин маг? Вас награждали когда-нибудь?
Я качнул головой.
– Нет.
Никаких лент, планок или орденов. Король жаловал мне материальные ценности, за заслуги перед короной и королевством. Такие, как особняк в столице, конь или личный, практически неограниченный счет в банке. По мне это было гораздо лучше показных знаков отличия.
Тем более, что убийца, по законам королевства, не может быть награжден, даже если полностью оправдан, или действовал в интересах государства. А крови на моих руках было много. Ужасно много.
Следующие четыре дня прошли в относительном спокойствии. Следов пребывания тигров мы не заметили, на стоянки ночью никто не порывался напасть.
Постр каждый вечер перед сном смазывал лоб какой-то шарлатанской дрянью, за что был уже один раз высмеян лично мною. Я не доверял не проверенным средствам, а упрямство капитана, не желавшего принимать лекарство из моих рук, в конце концов, вывело меня из себя. Но, несмотря, ни на что, на его лбу остался лишь свежий рубец, который даже не загноился, в условиях постоянной влажности. Чему я был действительно рад.
Заргил все же позволил мне осмотреть рану, и даже зашить ее, но только однажды. Перевязки он делал сам, используя чистые тряпки и флакон, который я ему одолжил. Средство не было чудодейственным, и не затянуло рану сразу, но, по крайней мере, ослабило боль, дав возможность воину, если не держать клинок, так хоть не шипеть от боли при каждом движении руки.
Дождь закончился, но в воздухе витала морось, а утренний туман тоже доставил нам кучу хлопот.
Во-первых, выехав рано поутру, мы вынуждены были всецело доверять лишь трем метрам тракта перед глазами, и слуху. Но, в тумане и звуки проходили, как сквозь вату, так что ехали мы практически на ощупь.
А во-вторых, из-за влаги, витавшей вокруг нас, одежда, одеяла и провизия отсырели так сильно, что кашу пришлось выкинуть. Сделать то же самое с рубашкой или плащом не представлялось возможным, хотя и очень хотелось.
Мы питались в основном сушеным мясом, которое набухло в своих торбах, и теперь стало мягким, но при этом еще и резиновым. Причем, как по ощущениям, так и по вкусу.
Лошадям приходилось хуже всего. Они были беззащитны перед дождем, и перед ветром. И влага, витавшая в воздухе, доставляла им не меньше хлопот. Они жались под деревьями, сгрудившись в кучу, в попытках согреться, и практически не ели сочную, но мокрую зелень.