– Наш сын, – улыбнувшись, ничуть не мешкая, ответила Эбби, – он будет счастливее, потому что обретет такого папу, как ты.
– И маму, – убирая волосы с её лица, сказал он, – за которую он так же, как и я, каждый день будет благодарить Небеса… и тебя. Особенно, тебя. Каждое утро и каждую ночь. Каждое мгновение, которое ты рядом. И я клянусь, что буду делать это до последнего своего вздоха. Ты веришь мне?
Эбби выдохнула и улыбнулась, понимая, что ещё немного, и она разрыдается, как маленький ребенок.
– Верю, – чувствуя, как он крепко прижимает её к груди, она закрыла глаза и зарылась в любимые объятия. В эту минуту она тоже поблагодарила за него Небеса. Как делала это каждый день. Уже восемь лет. И как будет делать это всегда. До последнего аккорда сердца.
Пальцы коснулись потертой от времени бумаги. Глаза непроизвольно побежали по до боли знакомым, бесценным строкам, и с каждой секундой внутри всё больше и сильнее разрастался теплый шарик света, который не покидал её тело уже многие-многие годы.
«Моя милая девочка,
Твоё желание исполнено. Уверен, что, обретя папу, ты будешь счастлива.
Навеки твой,
Улыбнувшись, Адель выдохнула и прижала письмо к самому сердцу. Она хранила его уже восемь лет. Ей было всё равно, кто являлся его настоящим автором. Она хотела верить, что её желание, пускай всего лишь в мыслях, но нашло своего истинного адресата, и что где-то свыше ему помогли сбыться. Это письмо было постоянным напоминанием о том, что, даже становясь взрослее, мы должны помнить о чудесах, верить в них, и тогда чудеса так же сильно, всегда будут помнить о нас.
– Ади, родная! Нам пора в аэропорт!
– Иду, пап!
По-быстрому убрав письмо, она поставила деревянную шкатулку обратно на полку. Взяв рюкзак, Адель немного помедлила и, поддавшись какой-то невидимой силе, на мгновение обернулась. «И всё же, волшебство – не сказка; оно действительно существует. Окружает нас повсюду и слышит… знает все наши самые потаенные желания. Мы не можем видеть его, но можем чувствовать, ощущать и верить. Особенно, верить. Ведь тогда возможным становится абсолютно всё», – так всегда говорила её мама.
Улыбнувшись, Адель сделала глубокий вдох и осторожно закрыла дверь комнаты, зная, что совсем скоро откроет её вновь.
Потому что здесь была её семья.
Здесь был её дом.