***
Господа
Маски сброшены
Карты разложены
Получаем, кому что положено
Господа
Вы не поняли самого главного
Вам хотелось течения плавного
Все мы в зеркале славные
Господа
Перестаньте скрывать напряжение
Эта партия до поражения
Господа
Осторожнее
Стены окрашены
Вам достался соперник бесбашенный
Молитвами вашими...
В коридоре стояли ребята – совсем мои, просто мои, не очень мои и даже парочка совсем посторонних… Почти все!
Мои глаза разбежались по толпе, и челюсть плавно поехала вниз.
- Ааа… - взмахнула я руками, изображая что-то вопросительное на лице.
Кендер обнял меня первым и что-то грустное пробубнил мне в плечо, открывая сезон тихого кошмара на тему: «Что чувствуют люди, когда они тебя теряют».
Мы прощались молча… Кто-то обнимался со мной, кто-то просто смотрел… у меня было устойчивое ощущение собственных похорон. Моя троица не приближалась… Немец достал сигарету и закурил… залет на 10 баллов… ухмыльнулась я.
Курение – это ахтунг! Алкоголь – стопроцентное отчисление…
Мне будет не хватать этих штрафов!
Шагнув к Немцу и отбирая сигарету, (мне-то сейчас уже однозначно ничего не грозит), я, ухмыльнувшись, обвела всех взглядом.
Затянувшись, выпустила дым, расслабляясь и стряхивая с себя чужую тоску.
- Чего приуныли, мой народ? Я еще не прощаюсь…
По толпе пробежал шумок.
- Обещаю вернуться после каникул и сделать вам хорошо! – улыбнулась я им. - У меня есть пара идей…
По толпе пронеслось легкое возбуждения, и я поняла, что на этой радостной ноте пора линять.
– Стома, тебя в учебный корпус вызывают! - ворвалась в наш прощальный флешмоб Алла Сергеевна, и я, цокнув языком, закатила глаза под дружное хихиканье толпы.
Русь расстроенно нахмурился – хочет проводить…
- Откуда дым!?! – потянув носом, начала звереть Алла Сергеевна, оглядывая парней.
Понимая, что Русь сейчас заупрямится, пойдет на конфликт, отказываясь менять мои проводы на какие-то учебные дела, и нарвется на штраф, я решила отжечь на прощание и придать его штрафу совсем другие оттенки…
- Подержите-ка Алла Сергеевна! – всунула я ей в руки дымящуюся сигарету, и она в тихом шоке на автомате взяла ее в руки, не веря себе и разглядывая ее.
Качнувшись к Русю, я обняла его за шею и, забив на всех, медленно и нежно поцеловала его в мягкие губы. На несколько секунд все перестало существовать – люди, звуки, провокации, и его губы дрогнули, целуя меня в ответ.
- Иди, мой грустный ангел, - отпустила его я, - обещаю, что мы еще встретимся!
- Симоненко!
Мда… демонстрация чувств в школе была строго-настрого запрещена, и Стома огребет… НО! Отрабатывая, он будет вспоминать этот момент, и ему будет офигительно клево – больно, сладко и… сплин и флёр… Шикарно! Русь оценит!
- Вам штраф! – резко развернулась я к нашему воспитателю, - Десять балов за курение! – она, в очередной раз потеряв все слова и растерявшись, смотрела на сигарету в своей руке, - И то, что Вы не курили, Вас не оправдывает, Алла Сергеевна. Именно по этой логике вашими стараниями я была отчислена! Всего Вам, госпожа «Справедливость»! - фыркнула я, - И не вздумайте забыть, - провела я рукой, показывая на всех присутствующих, - Что КАЖДЫЙ здесь в курсе, что вы просто сводили личные счеты с девочкой, с которой не смогли справиться честно.
Подхватив с пола сумку, я впихнула ее в руки веселому ангелу, а рюкзак, стянув с плеча, кинула Немцу. Пусть проводят меня вдвоем… Отправив толпе воздушный поцелуй, я, пританцовывая и играя копной волос, пошла на выход из корпуса – пусть запомнят меня такой!
Как только мы вышли на асфальтированную дорогу до КПП, я почувствовала, как шаг ребят стал замедляться, и, тормознув, подождала, пока они догонят меня. Подхватив их под руки, я ускорила их, убеждая на ходу.
- Всё к лучшему - не надо таких похоронных лиц! Я уверена, все очень правильно! Я же не сама принимала решение, а вселенная не может ошибаться! И даже если нам всем кажется, что что-то не так, это просто значит мы не видим еще пока всей картинки целиком!
- Ох, заткнись-ка ты Нют! – не выдержал Боречка моего энтузиазма.
Вытащив из кармана карамельку, Немец показательно ее развернул и засунул мне в рот.
- Ешь конфетку и не мешай … - снова взмахнул он рукой, не найдя нужного слова… - В общем, ешь-ка ты лучше конфетку и молчи!
Спустившись вниз, мы тормознули у КПП; до отправки шикаруса еще оставалось минут десять, и я понимала, что мы просто втроем промолчим всё это время.
Да и ладно… так тоже можно попрощаться!
Под ногами было месиво из снега и воды, и мои кроссовки начали промокать. Я в поиске более сухого местечка прощупала носочком снег вокруг. Подхватив за талию, Немец приподнял меня и, сделав несколько шагов к административному корпусу, поставил на крыльцо.
Теперь я смотрела на них сверху вниз, а они разглядывали меня снизу. Немец снова достал и прикурил сигарету, а я снова отобрала ее у него. Дверь за моей спиной хлопнула, и сердце бешено заколотилось.
- … конечно, Валентина Ивановна… - мои глаза, как и глаза моих мальчиков, распахнулись в недоумении.
Это был голос Ильи. И, судя по тому, как они ошеломленно смотрели мне за спину, я никак не могла ошибиться сейчас.
Пауза в несколько секунд… Мы все застыли с открытыми ртами…
- Анечка… - шепнул мне тихо Илья, и я почувствовала, как он вытягивает из моих пальцев сигарету.
Я отдала, медленно разворачиваясь к нему. Убрав руку за спину, он незаметно выкинул сигарету в снег и, прищурившись, о чем-то молча со мной говорил. О чем?
Завуч требовательно смотрела на меня, а я на Илью. Внутри всё вибрировало.
- Ты остаешься в школе… - медленно и тихо произнес Илья, - заочно…
И я почувствовала, как внутри взорвалась какая-то эйфорическая бомба, и еще я почувствовала, как Илья, сверля меня глазами, пытается удержать мое состояние в рамках адеквата. Ему удалось это ровно секунды на три. А потом я забила…
- Да! – простонала я и радостно заскакала на месте, слетая с крылечка, обнимая и расцеловывая в щеки моих ошалевших мальчиков. – Да! Да ! Да!
- Симоненко! – попыталась Валентина Ивановна, но сейчас было абсолютно бесполезно! Я и сама не смогла б притормозить себя и, радостно рассмеявшись, в очередной раз затискалась с ребятами. – «Демонстрация чувств»! – рявкнула она, и я, захныкав, развернулась к крыльцу.
- Не чувств, - поправил ее Илья, - эмоций. В ее действиях нет никакого эротического подтекста… - закусил он изнутри щеки, пытаясь сдержать улыбку, - Думаю, она с таким же энтузиазмом расцеловывала бы сейчас котят или щенков… Это я вам как психиатр утверждаю! – стрельнул он глазами в радостного, но уже вовсю психующего Немца.
Да… этот нагибон был в его честь!
- Котеночек… - захихикала я, ласково ущипнув того за бок.
- Рано радуешься Симоненко! – ну конечно, она не могла пройти мимо моего маленького счастья, - есть несколько условий. Сессия должна быть сдана на «отлично», а штрафные баллы отработаны до неё.
- Сколько у меня балов? – сглотнула я, дергая за рукав ангела.
Он, как куратор, должен знать такие вещи лучше меня.
- С сегодняшней сигаретой и обслюнявливанием Стомы? – ухмыльнулся он, - Пятьдесят!
- Ооо… - услышала я сочувствующий стон Немца.
- Очередной рекорд, Симоненко! – зло уставилась на меня завуч. – Больше сорока за всю историю школы не набирал никто!
Сделав ей шутливый реверанс, я выхватила из рук ребят свои сумки и протянула Илье, поморгав им глазами на тропинку и молча прося удалиться. Что они и сделали, посверкав еще пару секунд довольными мордочками.
- Спасибо большое за понимание и содействие, Валентина Ивановна! – кивнул Илья моему инквизитору, все еще пытаясь сдержать улыбку, и шагнул ближе, вставая у меня за спиной.