Произносить все это было сложно. Мозг отказывался подбирать слова, поскольку не считал свое присутствие уместным. Почему бы не передать руль инстинктам, когда вокруг столько приятных впечатлений для нервных окончаний?
– До того, как они получили величие, они были обычными лэйтарцами. – Тинхе неохотно отстранился, перевел взгляд на антрацитовый камень перстня – кольца Странника, надетого поверх перчатки. – Они… не непогрешимы. Их подвиги неоспоримы. Опыт непостижим. Но и они совершают ошибки.
Последнее предложение далось Врагу тяжело, и я не стала сопротивляться, когда он крепко обхватил мое запястье и запечатал на нем поцелуй. Место, где когда–то цвел вей’ос, вспыхнуло огоньком дремавшей магии, напоминая о стоящем клейме рабыни. По телу пробежала дрожь, вызвав во мне панику. Я неловко дернулась и в тот же момент поперхнулась собственным дыханием, когда столкнулась с предупреждающим взглядом опасных глаз.
«Не пытайся отобрать мое.» – Читалось в них.
Тинхе получил от меня право оставлять след своей власти на крохотном участке запястья, и он вернет его только с выдранным из своей груди сердцем.
– Ты не любишь меня. – Негромко произнесла, прикрывая глаза. Думать об этом с каждым разом становилось все тяжелее. Но еще хуже было бы об этом молчать. – Ты упертый фанатик. Ты принял решение меня любить и прешь напролом. Может твои чувства – это более глубокий уровень симпатии, смешенный с одержимостью или страстью. Отклонение, сбой в генах, религиозный шок, после встречи с Атросом. Что–то похожее, что–то близкое, но все же не оно.
– Да ну. – Настала очередь Тинхе издать саркастичный смешок. Мягкий хлопок тонкой ткани мазнул по моей скуле. – Дробь, я чувствую ее. Чувствую также хорошо, как ты ощущаешь свою магию. Ты помнишь себя в мире с грофом? Тогда прекрасно знаешь разницу между состоянием, когда магия есть и когда ее нет. Так же и я. Здесь не может быть ошибки.
Лэйтарец в последний раз опалил дыханием тонкую кожу запястья, закинул мою руку себе на шею и легонько сжал, намекая, что там ей стоит оставаться.
– Это не претензия, Тинхе. – Мои пальцы прошлись по загривку темных волос, его – легли мне на плечо, оглаживая махровую ткань. Кажется, ворот халата внезапно стал препятствием для исследования новых территорий для захвата, и теперь Враг размышлял, как с ним стоит расправиться. – Я не ставлю в упрек и не обвиняю. И ни в коем случае не отказываюсь от тебя. – Поспешила добавить. – Я отчетливо понимаю, с кем имею дело и к чему все идет.
– Но? – эхом повторил он. – Дробь, посмотри на меня. Посмотри и скажи честно, что заставляет тебя грустить, когда ты рядом со мной? Что заставляет сомневаться во мне?
Я приоткрыла глаза и испуганно замерла. На меня смотрели огромные черные зрачки, заполненные жидкой тьмой, из глубин которой мне улыбалась знакомая пустота, пожирающее все, что попадалось на ее пути. Именно она парализовала страхом. Таила в себе чуждость. Завораживала сознание. Пленяла сердца. Она же беспощадно расправлялась с ними. И теперь она требовала ответа.
Что ж, я готова была сказать правду.
– Тинхе, если бы… если бы я действительно имела для тебя значение и по–настоящему была дорога, разве ты не отпустил бы меня? – Сердце предательски ёкнуло, мол, не надо, оставь, прекрати. Но я собралась с духом и продолжила. – Разве не оставил в покое, когда умоляла тебя этом? Когда каждый день приходила к зеркалу в Центре, еще тогда, до совета. Когда просила не преследовать, не появляться в моей жизни. А ты продолжал. Шантажировал. Истязал морально. Неужели, сломанная, но с тобой – это и есть проявление любви в твоем понимании?
Я задержала дыхание, ожидая ответа. Мне прекрасно было известно, как плохо мужчина в черном реагировал на поднятую тему. Но раз уж мы решили говорить на чистоту, пора раскрыть карты.
– Ах , вот в чем дело, – понимающе улыбнулся Тинхе, оглаживая ворот моего халата. Вопрос его нисколько не смутил. – Я не стану отрицать тех событий, моя напрягшаяся Дробь. Я прекрасно помню твои горькие слезы. Ужас и отчаяние, которые обуяли тебя, когда ты осознала, что от меня не скрыться. Не спастись бегством. Не затеряться среди Избранных. Помню каждое слово, произнесенное тобой в гневе, в страхе, в мольбе. – Он говорил приятным баритоном, заворачивая ужас произнесенных фраз в ласкающий бархат. – Ты с восхитительным упорством отстаивала себя, и я могу только представить, как тебе было страшно в тот момент. Ты столкнулась с силой, намного превосходящей все известное ранее. Пугающая и непобедимая Ось. Масштаб ее влияния должен был поражать. Угнетать своим существованием и рождать массу вопросов. Как же защитить маленькую и хрупкую себя от нее и от ее подданного – жуткого зверя, вкусившего сладость твоих чувств и устремившегося по следу, не зная ни сна, ни отдыха. Так?