Его взгляд завораживал. Голос гипнотизировал. Губы манили.
В такие моменты я забывала, почему не должна сдаваться Врагу. До сих пор я была жива и на свободе только благодаря выработанному рефлексу.
– Думаю тебе лучше знать, как, – одернула себя и Тинхе заодно. – Это твои впечатления, не мои.
Враг отстранился, возвращаясь в прежнее положение. Прямая спина, расправленные плечи, руки заведены назад.
– Как всегда неприступно восхитительна и поразительна хладнокровна, – в его голосе прозвучала нотка удовольствия. Тинхе умел говорить красиво. Знал, что сказать женщине, чтобы она почувствовала себя особенной. Оттого не имел затруднений в завоевании чужих сердец. Я напоминала себе об этом каждую минуту: нельзя развешивать уши! Но все равно продолжала попадаться. –– Полагаю это значит, что ты опять пришла не для того, чтобы составить мне компанию и позволить мне насладиться твоим обществом?
Я переступила с ноги на ногу.
– Почему ты так считаешь?
Мужчина изобразил печальную улыбку.
Запоминаем, именно что «изобразил». Враг демонстрировал те чувства, которые считал нужным для достижения поставленной цели. Он не испытывал никакого дискомфорта от постоянной игры. Он жил этим. Свои искренние эмоции он являл миру в те редкие моменты, когда биохимия его мозга давала сбой, сталкиваясь с непривычным для себя соотношением гормонов. Этот сбой Тинхе называл «любовь». Я заглядывала в его глаза в такие моменты. Там было так голодно и пусто, что казалось могло тебя сожрать.
– Я был бы рад ошибиться, милая Дробь. Скажи, что я не прав и тогда более ни одно событие не будет способно омрачить радость от лицезрения тебя, добровольно пожелавшей меня увидеть.
Вот зараза!
– Нет, ты не ошибся. – Вздохнула я, не видя смысла отрицать очевидное. – И хватит брать фразы из последней книги, которую ты читал. Они не для тебя!
В этот раз улыбка лэйтарца получилась лучше. Живее. И это дернуло мой нерв. Люди на таком морозе не должны улыбаться. Я же вижу, как качаются макушки деревьев за его спиной, снег сбивается в вихри, а небо затягивается тяжелыми тучами. Там должно быть жуть как холодно.
– Какому же счастливому событию я обязан возможности тебя видеть?
Мы могли бы долго играть в игру «кто, что, как и почему так думает?», но у меня было мало времени. Клод мог явиться в любой момент. То, что он больше не реагировал на упоминание о Враге обнажением меча, вовсе не означало, что лицезрение представителя Золотой оси оставит статую в миролюбивом настроении. Я сильно рисковала. Кто знает, в какой момент Клоду покажется, что Центр слишком мал для ста сорока семи избранных и одной дроби, и пора бы выгнать нахлебницу.
– Некоторое время я не буду выходить на связь. – Ответила я просто.
– Ты покидаешь Центр. – Не спросил, а констатировал вмиг посерьезневший Враг.
– Да.
– И не хочешь встречи со мной за его пределами. – Он произнес это без обиды или осуждения. Просто собирал факты.
– Да.
– Спасение очередной невинной Избранной, изъятой Центром?
Я немного помялась с ответом:
– Вроде того.
– Это задание тебе поручили забытые боги?
– Моя инициатива. Решаю одну проблему.
Он кивнул, принимая все мои ответы, и незамедлительно вынес вердикт:
– Нет.
– Что «нет»? – Возмутилась. –Я не спрашиваю у тебя разрешения, я информирую.
– Неубедительно. – Отмахнулся Тинхе. Вот это был настоящий он. – Ты покидаешь темницу стерильного мира и хочешь, чтобы я держался в стороне, не делая попыток освободить тебя от гнета божественной воли?
– Примерно так. – Согласилась я.
– И что заставило тебя думать, что я на это пойду? – почти сочувственно спросил он.
Глупость, наивность и надежда – три коня апокалипсиса любой Избранной.
– Твой здравый смысл. Доверие ко мне. И работа. Ты же работаешь, так? Я к тому, что у людей, которые действительно работают, нет времени преследовать других людей. Ну так, навскидку.
– Моя работа как раз заключается в том, чтобы преследовать Избранных. – Невзначай напомнил Враг.
– Нет, – не согласилась. Я тоже умею противостоять очевидным вещам. – Это твое личное увлечение. Возможно, фетиш. Странники путешествуют, изучая миры.