Фейврис обменивался ударами с Врагом. Со мной остался Айден, которому было самое время нанести удар в спину, но он почему–то оказался в сторонке, не предпринимая никаких действий. Только смотрел. Яркие изумрудные глаза затмевал расширенный черный зрачок жутчайшего шока и какого–то запоздалого осознания.
– Дробь, ставь щит!
Звон металла угрожающе прокатился по залу.
Я встрепенулась, растерянно зашарила руками по промерзшим плитам, ухватилась за край алтаря и поднялась на негнущихся ногах.
Что я собралась делать?
– Дробь! – Раздался повторный крик Врага. – Щит.
Меч Тинхе валялся вне его досягаемости, в то время как он сам удерживал Фйвриса в удушающем захвате, свободной рукой мешая тому сложить магический пасс. Может в меня целилось заклинание, может Враг сам хотел что–то использовать, но боялся меня задеть. Я не знала. Магию я больше не видела, как и текущую энергию и сверкающие блестки.
– Дробь, соберись! – сквозь зубы прорычал лэйтарец.
Я покачала головой.
– Они забрали его, Тинхе. – Мой голос треснул разбитым стеклом. Он звучал каким-то далеким-далеким. – Они забрали моего Малыша.
Как того требовал Отбор.
Как того добивался дегкон.
Как того хотел…
Уже не имело значения.
Я опустила взгляд на свои ладони. Они дрожали.
Холод сквозняком проносился по залу. Где–то завывал ветер.
– Я с ней поступил также. – В пустоту произнес Айден, придерживая раненную ладонь. К его спине жалась Лика. Она что–то судорожно бормотала, пытаясь впихнуть в его руки вий’из. Он не обращал внимания. – Я думал дело в войне, но это не так. Повод нашли бы без меня. – Его взгляд растерянно блуждал по амфитеатру. – Дело было в ней. Я отобрал ее у семьи, у друзей, у жениха. Я сделал все, чтобы у нее ничего не осталось кроме меня. Поэтому она не захотела возвращаться.
Я отвернулась, не желая слушать бессмысленный излияния души.
Моя борьба потеряла смысл.
Ясно как день – Лика его не бросит. С ребенком от другого или без, с миссией Избранной, с меткой истинной – все бесполезно, ее сердце окончательно потеряно. Она отдала его без каких–либо условий и обещаний, вручив, должно быть, единственному дракону, который не разбирался в драгоценностях.
Взгляд зацепился за ту точку, где был портал.
На меня нахлынула злость. Где, черт побери, Клод? Почему Центр его не прислал? Враг сумел прорваться сквозь запрет дегкона, так почему бог не может явиться к своей Избранной и помочь?!
Я прижала руки к груди и чувства вновь притупились.
Почудились звуки капель.
Кап-кап.
– Где оно? – прорезал тишину Враг.
Позиции сменились.
Каким–то образом Тинхе вернул себе меч. Это стоило ему подбитой губы, взъерошенных волос, подпаленной курты, оторванных лацканов и непоколебимого спокойствия. Тяжелое дыхание вздымало его грудь, а в самой позе прорезалась угловатая жесткость. Он склонился над богом, но в нем не было того азарта, что вел его в Центре. Или духа возмездия, когда он бросил вызов Клоду. Предвкушения, когда зачаровывал Атроса. Никаких игр. Плотоядная тьма амфитеатра, сгустилась вокруг его фигуры, требуя ответа.
– Где то, что забрали у Дроби?
Тяжела подошва давила на грудь Фейвриса. Кончик меча покоился на его переносице. Обе руки Тинхе лежали на рукояти, и я ни секунду не сомневалась, что ему хватит духу проткнуть черепушку недобога насквозь.
Голос Врага опустился ниже уровня моря.
– В последний раз. Где… Малыш.
– К чему эта игра? – Оскалился Фейврис. Слова давались ему через раз. – Ты свободен. Полностью. Как и хотел. Свободен от воли богов. От Предназначения. От любви. А она свободна от тебя.
Лэйтарца ответ не устроил.
– Он в атаме? – Давление на грудь усилилось. - Как его вернуть?
– Нет. Нет. Он нашел себе нового носителя.
– Ложь. Это магия Золотой оси. Магия лэйтарцев. Ей невозможно жонглировать между людьми. Ее нельзя вживить, нельзя отнять, нельзя обменять.