Сначала мой взгляд остановился на коврах, потом на язычках танцующего огня, извивающегося в металлической тюрьме, потом на свисающем балдахине, потом на фигурах, двигающихся за ним. К обозреваемой картинке добавились приглушенные звуки. Потребовалось несколько секунд, чтобы соединить информацию, предоставленную слухом с информацией, предоставленной зрением, соединить, обработать, интерпретировать, и наконец осознать, за чем именно я наблюдаю.
Да что за жизнь, а?
Я отпрянула назад.
Будто назло, сзади послышался скрип деревянных досок: кто–то приближался к палатке. Неизвестный все еще не видел меня, но вот–вот мог показаться из–за угла соседнего шатра и обнаружить кандидатку, подслушивающую и подглядывающая за чужой активной личной жизнью.
Да–да, именно так. Ввязаться в бой с магичкой – я завсегда, наехать на организаторов отбора – почему нет, а вот быть уличенной в слежке за любовниками – это мы стесняемся, это нам стыдно. К тому же, тут кандидаток за опоздание на утреннее построение лишили дегкона и вышвырнули с Отбора.
Я соскочила с дорожки в траву и, утопая по пояс в густой зелени, бросилась напролом огибать палатку. Решив, что пробежала достаточно, припала к земле и замерла. Сердце бешено колотилось, шея покрылось испариной.
Напротив входа в шатер возникла фигура в алом плаще с капюшоном. Немного постояла, озираясь. Зашла внутрь и… не вышла.
Я вздернула брови в удивлении.
Да, вот теперь мне стало интересно. Не знала, что другим цветам можно заглядывать в черный сектор.
Прикинув, что кандидатки уже закончили отработку и теперь толпятся у моек и душевых, решила, что могу еще немного посидеть в кустах. В профилактических целях. Типа медитация.
Пару минут спустя эзотерическая практика окупилась. Из шатра вылетела девушка, спешно натягивая капюшон на растрепанную шевелюру. Лица я ее не видела.
Ага, вошла крупная алая мантия, вышла тощая голубая.
Чудеса.
О, еще и подорожник!
Через пять минут – нет, вторая мантия не появилась – у меня затекли ноги, и я поняла, что медитация для начинающих закончена, время для профессиональных Избранных. Прорываясь сквозь заросли, оценивая лагерь с нового ракурса, я продолжила обход палатки вокруг. Казалось бы, логичнее, вернуться на деревянную дорожку и спокойно продолжить путь, но, что–то подсказывало, что если алая мантия скрывает лик от посторонних, может особо не стоит к ней приглядываться? Здоровее буду.
Уловив блеск фонаря на соседней дорожке, пролегающей с другой стороны оврага, поползла туда. Добраться до нее оказалось не так просто. Сумрак скрадывал расстояния. Сухие веточки прошлогодних растений цеплялись за платье. Я продолжала поджимать раненный палец. Все это не ускоряло продвижение.
Я почти выползла на пригорок, когда заприметила, что и эта отдаленная часть дорожки не пуста.
Да что вы все здесь шарохаетесь? Завтра ранний подъем, странное испытание и очередная отработка, а вы тут в своих мантиях. Действительно, не кандидатка же и не секундант, конечно, вам наверно до обеда дрыхнуть можно, эрм…
Мне пришлось как следует проморгаться и подползти ближе, чтобы удостовериться. Нет. Так и есть. Не ошиблась.
– Эй! – крикнула я, восставая из травы и цепляясь за перекладину дорожки. Мужчина шарахнулся на несколько шагов назад. Замер. Пристальный взгляд обратился на меня и тут же сменился растерянностью. – Да, да, – подтвердила, перелезая через ограждение, – к тебе обращаюсь. Не вспомню я его, ага. Еще скажи, что не найду.
Фейврис. Рыжий охламон с пирсингом в брови. Я встречала не так много богов на пути, чтобы судить, но этот казалось был самым бестолковым.
Он не отреагировал на мой выкрик. Сунув руки в карманы мантии, уходящей в пол, крутил в зубах соломинку и, то ли кого–то ждал, то ли наблюдал за стихающей лагерной суматохой.
– Я здесь, – подойдя ближе, махнула окровавленной ладонью перед его лицом.
– Чего тебе, кандидатка? – отозвался парень, заглядывая поверх моего плеча. – Ступай мимо, я не из заинтересованных наблюдателей.
Отмахнулся. Не узнал. Не потрудился запомнить.
И после этого кто–то смеет говорить, что Избранные ведут себя нагло и беспардонно.