Я покосилась на выход из пещеры.
Наверняка Лика поджидает там, чтобы начать допытываться, о чем я за ее спиной говорила Лёша. Вот любопытная! Столько раз объясняли, что Избранным говорят ровно то, что понадобится, а если чего–то не говорят, значит оно и не надо. Нет же, греет уши, вместо того, чтобы упорно тренироваться. К счастью, Центр – особый мир, если в нем долго стоять на одном месте, то рано или поздно тебя заметит Клод, который быстро найдет занятие для хрупких девичьих плечиков. И речь тут не только о Лике.
Прикинув варианты, я вспомнила о тайных тоннелях, соединяющих пещеры, комнаты и залы с зеркалами между собой. Избранные о них не знали. И, соответственно, перемещаться по ним не умели. Так что, пусть Лика караулит, пока Клод наконец не осознает, какой прекрасной ученицей была я. По крайней мере, у меня не было никакого желания выслеживать и преследовать своих учителей.
– Ты что–то еще хотела спросить? – вывел меня из раздумий Лёша. – Они очень устали от присутствия посторонних и хотели бы отдохнуть. – Очень вежливый намек, что мне пора.
– Да, да. Я уже ухожу. Всего один момент. Мой дар.
Малыша проверяли все, кому не лень: начиная от фоморов, женщин–теней, каждого встречного мага, и заканчивая Врагом, лэйтарским комитетом и Незыблемым, что свергал богов. Все они сходились в одном: дар в порядке и развивается хорошо. Во всем остальном складывалось ощущение, что я отправилась по платным специалистам из разных дорогих клиник. Каждый ставил свой диагноз. То дар кормится моей сущностью, то делает меня монстром, то определил Врагу в качестве второй половинки, то, вообще, развивается отдельно от меня.
Все это я пересказала Лёше. Тот внимательно выслушал. Мельком глянул на мой желтый значок с длинной цифрой, будто бы именно за ним прятался Малыш, и пояснил:
– Это вопрос о точке зрения, Дробь. Никто из «специалистов» не был объективен. Каждый в нем видит то, что хочет. К примеру, Клод – опасного, но дисциплинированного воина, Атрос – созидателя, Враг – копию своей магии.
– А на самом деле он какой?
– А на самом деле он такой какой есть. – Просто ответил Лёша, будто его спрашивали о какой–то банальной ерунде. Мокрая ли вода, может ли обжечь огонь. – И станет таким, какой есть. Со временем. От тебя зависит только то, насколько стабильным будет его состояние.
Я нахмурилась.
Вроде понятно, но слишком легко. А в моей жизни редко так бывает. Значит, до «сложного» я должна додуматься сама. Намек понят.
– Спасибо, Лёша. – Отозвалась я, проходя мимо.
– А, Дробь, – позвал меня забытый бог, когда я остановилась у возникшего среди камней проема в коридор. – Запомни главное. Первые пять тысяч лет в развитии дара самые важные. Не упусти их.
– Что? – Замерла я у прохода.
– Я шучу, – снова улыбнулся тот. Легко. Безобидно. Будто передо мной не забытый бог, а пятилетний ребенок, пытающийся порадовать злую усталую тетю. – Не переживай, Дробь. Ты – прекрасный носитель. Он тебя любит.
Мои щеки мгновенно налились румянцем. В груди потеплело, а мои губы помимо воли расплылись в улыбке. Мир, будто по щелчку пальца, стал уютнее, дружелюбнее и прекрасней.
– Я тоже его люблю, – тихо пробормотала, проходя под каменным сводом. Слова эхом заскользили по туннелю, вызвав мысленный образ мужчины в черном.
Коридор устремлялся далеко в темноту, разветвляясь через каждые два десятка метров. Некоторые повороты вели к выходу на поляну, другие – к внутренним комнатам Избранных, третьи – к тайным помещениям с проходами в зараженные миры.
Должна ли я предупредить Тинхе, что собираюсь на миссию, которая может означать столкновение с опасным противником, охотящимся на Избранных?
В нерешительности я остановилась у поворота, что вел к темным зеркалам. На автомате забрала зауши вылезшие из заплетенной косы волоски, пригладила юбку и оправила воротник. Потом сообразила, что сделала, распушила волосы, попыталась смять юбку. Задумалась над тем, что творю, обвинила себя в глупости, и снова вернула все обратно.