Нрон поджал губы. «Зря он это», – подумал, смотря на Мартина и оказался прав. Короткий взмах посохом и Нрон забился пораженный молнией. После такой стимуляции он больше не запирался и подтвердил догадку Мартина.
– И как эту хрень уничтожить?
– Нет ничего проще, – оскалился Мартин. – Надо устроить несварение и она бабахнет. Очень уж нежный артефакт, – усмехнулся он.
– В смысле?.. А, понял, – оскалился и отправил Нрона в полет.
– Строн, – вздохнул Мартин.
– Что?
– Ну не так же.
– А че тянуть? Он же гад и вообще демонопоклонник.
– Ты слишком долго был инквизитором, – покачал головой Мартин, так тоскливо-тоскливо глянув на гриб.
– Ааа! – заорал Нрон, который только сейчас осознал случившееся.
– Ходу!, – скомандовал Мартин, когда крик сменился бульканьем утопающего в «грибе» тела. – Ща рванет!
– Стой! – я одернул Мартина.
– ?!
– Смотри! – указал на ходящую волнами плоть псевдоживого артефакта.
– Пчел?!
– Пха-маг-хи-тхеее... – пропищал маленький человечек со стриказиными крыльями протянув из под кожицы гриба крохотную ручку.
– Хватай пчела и валим! – кричит Мартин, накладывая на пчела исцеление.
Выдернув маленькое тельце из гриба, несусь на выход держа его в руке. Так как Мартин бежал передо мной а бегаю я быстрее его, второй рукой подхватываю его и закидываю на плечо.
– Щарванет, щарванет, щарванет...
– Да заткнись ты, пластинка заевашая! Щит лучше поставь! – переключил напарника на конструктив.
– Да такой я тебе щит поставлю? Тут пара килотонн минимум!
– Значит ставь самый прочный.
– Логично, бездна тебя подери! Беги плавнее, лось переросток, я колдовать не могу!
– Ты мне еще покомандуй, как могу так и бегу, – ответом мне стала тарабарщина заклинания. Оборачиватся я разумеется не стал, постаравшись еще поднажать.
Плечом вынеся дверь в доме Нрона, я понесся к воротам, на ходу перекидывая Мартина лицом вперед.
– К-хе... – крякнул тот.
– Колдуй – двери! – крикнул, машинально активировав командный голос.
Выставив посохи на манер рогов, Мартин выдал свою коронку, водные и огненные жгуты сошлись точно на створке ворот, породили кипящий пар и колдовской туман, а несчастные ворота метровой толщины улетели вперед, подобно пробке из бутылки шампанского.
– Мартин, зелье! – командую, грохоча сапогами по останкам ворот.
– Понял, – полез он в сумку. – Держи! – сует он мне в рот открытый флакон зелья скорости.
Ветер засвистел в ушах, греда лысых холмов промелькнула тенью и мы выскочили в степь.
– Туда! – указал Мартин, в сторону мертвого озера.
– Понял, – кивнул, забирая вправо.
– Прыгаем в воду, если успеем.
Не успели. Совсем чуть-чуть не успели. За спиной бабахнуло, в ладони что-то пискнуло, Мартин, изогнувшись на зависть ламии выставил посохи, а потом мы полетелем. Не очень высоко, но далеко. «Шмяк», – приложился пузом о соленую-пресоленую воду, которая оказалось тверже камня, из-за чего меня подбросило. «Шмяк», – новый удар и отскок. Шмяк, шмяк, шмаяк, бум, кхррр. Увы, но мертвое озеро в том месте, до которого почти сумел добежать, оказалось довольно узким. Зато теперь я знаю, каково быть камешком, которым детишки играют в «лягушек».
– Строн, ты там живой? – спросил Мартин сиплым голосом.
– Да вроде. Ты как?
– нормально, только морду ободрал.
– Бзз, – раздалось в кулаке.
– О, совсем забыл, – ослабил хватку и взглянул на спасенного нами пчела.
Видок у него был типичное «краше в гроб кладут». Крылья походили на смятый, а потом кое-как расправленный лист древней бумаги. Вполне человеческое тело, если не обращать внимания на словно бы раздутую нижнюю челюсть и отвислые бульдожьи щеки, напоминало один сплошной синяк и перекрученную половую тряпку одновременно, но – пчел был жив, хоть и находился на грани.
– Мартин, хиль мелкого, – опустил крылатое тельце на землю.
– Ща, погоди, – он вытащил флакон восстанавливающего зелья, присосался к нему, второй рукой перебросив мне целебный эликсир.
– Спасибо, – кивнул, вытаскивая пробку.
– Да не тебе, его полей, – оторвался от флакона Мартин.
– А, – кивнул, и принялся капать на пчела эликсиром.
– Строн, ты видимо совсем башкой о воду ушибся. Ему и четверти за глаза, остальное тебе.
– Туплю.
– Удивительно, что вообще соображаешь, после бессонной ночи и такого забега.
Пока мелкими глотками цедил остатки эликсира, пчел начал шевелиться и даже глаза открыл. Большие и словно бы разделенные на шестигранники золотистыми прожилками. «Но зенки явно не фасеточные, просто дизайн этих, как их там, а, сосудов. Да, просто дизайн сосудов такой», – подумал, опустошая флакон и убирая его в карман на поясе.