– Возвращаться в тюрьму? Обратно на Кледерс? – фыркнула Лора. – Кто согласится?
– Почему же сразу на Кледерс? На время дополнительного расследования Стентон будет у нас здесь, в камере следственного изолятора. На это есть постановление судьи.
– Побег усугубит его вину, Стентон это понимает отлично. Увеличение имеющегося срока или ужесточение условий содержания. Сам он в полицию не придёт, я это точно знаю. Вы зря на это надеетесь. Он упрямый. Вы же помните, он даже на суде не признал вину.
– Я смотрел все записи ваших допросов. И допросы вашего помощника. И суд смотрел... и слушанье, и последнее слово Стентона, – проговорил Гервин с неохотой, а потом добавил, немного помолчав: – И всё больше склоняюсь к одному... Вся эта имитация Сокрушителя – секундный порыв слабого человека... попытка скрыть другое преступление... одним отвлечь от другого...
– А побег?! – напомнила Лора с искренним недоумением. Слушая размышления Гервина, она осторожно перебирала карандаши и ручки в органайзере. Подняв глаза на детектива, повторила с непонимающей улыбкой: – Побег с катера при перевозке? В шторм и при таком ливне... Слабый человек способен на такое?
Гервин молчал довольно долго, сидел, хмурясь. Хорошо видно было, как под гладкой кожей смуглых щёк на скулах двигаются желваки. Смыкая и чуть размыкая зубы, он, не моргая, смотрел Лоре Клеменс в лицо, в глаза, в самые зрачки, а потом всё же признался после всей этой внутренней борьбы:
– Возможно, побег этот был лишь вынужденной мерой. Чтоб предотвратить собственное убийство.
– Даже вот как? – Лора недоверчиво скривила губы, слегка тронутые матовой темно-вишневой помадой.
– Да. Торренс оставил у меня встречную жалобу с просьбой разобраться с инцидентом на катере.
– А что, был какой-то инцидент? Был побег, и вы... – Лора не договорила – детектив Гервин остановил её властным взмахом вскинутой ладони.
– У Торренса есть свидетель и его слова. Стентона при перевозке держали прикованным наручниками. Его бы не смыло за борт при любой качке... Но когда волны стали сильнее, конвойный Монкс своим единоличным решением переместил заключённого на другое место и при этом отмыкал наручники. Несчастного случая быть не могло, если только...
Но теперь уже Лора перебила:
– Да! Да перед нами намеренный побег! Не так важно, кто, куда и зачем перемещал заключённого. Мы точно знаем другое: Стентон неплохо держится на воде, он был уверен, что доберётся до берега, и...
– Да сам Господь Бог в такой шторм не спас бы его! А может, Он и спас как раз таки... Никакой опыт не даст стопроцентной гарантии. Это был просто риск! Согласитесь, просто риск! И если это так, от Стентона в его отчаянном положении можно ждать чего угодно. И в таком случае, я, возможно, не прав. И вы... Мы все в чём-то были не правы. И дело это не стоило закрывать так поспешно.
Вот, значит, как! Отлично поговорили!
Лора чувствовала себя так, будто пощёчину получила. Чуть откинувшись назад, на спинку стула, мерила Тоттена Гервина долгим негодующим взглядом. Никто не смел упрекать её в плохо сделанной работе. И особенно этот выскочка-южанин!
– Вы много лишнего слушаете, господин... – начала очень медленно и негромко, подбирая каждое слово.
– Лучше выслушать множество мнений, чем потом ошибиться с выводами. Вы и сами это понимаете. Не мне вас учить, мисс...
– Вот именно, не вам! – Лора так резко встала из-за стола, толкнувшись руками, что органайзер завалился на бок. Из высокого пластикового стакана покатились по столу карандаши и ручки. Но сам Гервин на это даже не глянул, глазом не моргнул, смотрел на детектива Клеменс снизу, скрестив на груди руки. Лицо серьёзное, губы, сжатые в линию, и взгляд сверлит чуть ли не насквозь. От такого ни слова извинения не дождёшься. Да и пошёл он! Пусть сам делает, что хочет и как хочет!
Лора вышла из кабинета, пожалуй, слишком резко прихлопнув дверь. Злилась и на Гервина, и на саму себя за излишнее любопытство, но в собственный кабинет вошла уже с привычной сдержанной улыбкой, на приветствие Тони Личевски ответила коротким кивком.