– Да, его начали заполнять, потом разобрались когда, должны были уничтожить. Но в архиве сидит один очень дотошный малый и... и мне просто повезло, что он не удалил этот лист из памяти архиватора, он вынес его из общего списка всех регистрированных лиц и сохранил в отдельной папке, среди таких же «отказников». Их немного таких было...
– Понятно, как будто. – Медленно покивал Дик, видя, какой радостью и азартом горят глаза друга, как он оживился, будто уже докопался до истины. – Ты теперь знаешь имя. Но что из того? Человек этот мёртв. Его не спросишь, зачем он следил за тобой? Зачем ему нужна была твоя Тина?
– Ему была нужна не она и даже не я сам. Его наняли подставить меня. Меня, понимаешь! – теряя понемногу терпение и торопясь, Эдвард невольно голос повысил. – Меня всего лишь хотели убрать из комиссии... той самой экспертной комиссии. Нас семеро в ней, и пятеро проголосовали против «Витра-М». Я был одним из тех пяти... А теперь кто я? Беглый преступник, а реклама «Витра-М» не сходит с экранов.
– И что? – Дик с улыбкой откинулся на мягкую спинку удобного ресторанного диванчика. – Этот стимулятор...
– Этот стимулятор опасен! – договорил Эдвард. – Он вызывает рак лимфатических узлов. И «ТРИатика» никогда не расскажет об этом.
– А другие четверо... те, кто тоже были против? Что с ними, ты уже знаешь? Как у вас вообще всё это работает?
– Я пытался дозвониться до двоих из них. Нашёл их номера через Глобал... Никто так и не взял трубку, и сами они не перезванивают. Но я тут брошу тебе их всех отдельным файлом... Имена, адреса и номера домашних телефонов. Все они из разных городов страны, одна Лисса Ангуин из Столицы... Хорошо бы поговорить с ней первой, она давно во всём этом варится, она может объяснить.
– Понятно. – Дик в крайней задумчивости закусил ноготь большого пальца, чуть сбоку смотрел на Эдварда и обдумывал услышанное.
Всё, что рассказал ему его клиент и друг, могло быть правдой. Вполне. А могло быть той самой версией, которой им двоим так не хватало на суде. Прокурор, конечно, отмела бы её как фантастическую, а вот сам Дик Торренс с высоты своего опыта чуял нутром: что-то во всём этом точно есть. Но без доказательной базы, без фактов, с одних лишь голых слов и предположений, такое дело не развернуть. Да и замах у него будет ещё тот!
Против фармкомпании-гиганта выступать со своими встречными обвинениями – это нешуточный риск. Кринвин соберёт своих адвокатов целую свору, при его-то возможностях это будут самые дорогие и самые опытные специалисты. С такими Дику тягаться ещё не приходилось.
Но, кроме опасения, в сердце осторожно вливалось тёплое чувство азарта и бойцовской отваги, редкое, если самому себе признаться, чувство и, чёрт возьми, очень приятное.
А Эдвард смотрел в лицо с опасением и тревогой, первым спросил немного растерянно:
– Ты же будешь помогать мне, Дик? Ты же не бросишь?
– Никогда! – улыбнулся Дик со всей честностью. – Я посмотрю для начала всё, что ты смог накопать. Но самому тебе хорошо бы держаться где-то в сторонке. Если ты загремишь в камеру, несчастный случай в «одиночке» состряпать будет проще простого. Ты будешь обвинять самого Дженделла Кринвина и его «ТРИатику», сам понимаешь, что это будет значить для тебя. Кледерс ерундой покажется... и твой капитан Артурс со своими угрозами.
– А ты? Ты сам, разве, не боишься?
– Меня нечем запугивать. Мать моя в заграничном трёхгодичном турне по странам «третьего мира». Даже я не знаю, где именно сейчас... А самого? Ну, разве что убить? – Дик, беспечно улыбаясь, плечами пожал. – Я могу обратиться в Коллегию, попросить защиты и помощи... За меня не беспокойся, лучше о себе подумай. Ты, кстати, когда ел последний раз?
Эдвард на этот вопрос плечами передёрнул, не зная, что сказать в ответ, а Дик, подтолкнув ему круассаны, принялся разливать чай по двум из четырёх кружечек, до этого гостеприимно оставленных на столе услужливой официанткой.
– Ты где ночуешь сейчас? И вообще ты как из цепей из всех освободился тогда? Всё спросить хотелось, знаешь ли...
– Цепи? – переспросил Эдвард, глядя настороженно и чуть исподлобья. – Да-а... У меня отмычка была с собой... случайно осталась... Это всё из-за обыска в тот день, поэтому...
– Повезло тебе... – улыбнулся Дик.
– Ага. Повезло, – согласился Эдвард, но как-то двусмысленно это прозвучало. Сам-то он продолжал держаться как будто скованно, с опаской, и постоянно по сторонам оглядывался. Видя это, Дик попытался его успокоить: