Проклятье! Ведь так недолго и переохлаждение получить, несовместимое с жизнью, и остаться в этих пещерах навсегда. Найдут потом весной вымороженный и иссохший труп Имитатора и посмеются лишь над ним, недотёпой.
Эдвард не стал возвращаться на улицу тем же путём. Вполне возможно, что над этим местом могли оставить дрон наблюдения или перекрыть все выходы из парка. Так поступать опасно, и, хорошо понимая это, Эдвард пошёл вперёд ещё глубже.
Не зря, как видно, мальчишкой он облазил все эти пещеры. Зная примерный маршрут и направление, подсвечивая себе путь встроенным фонариком планшетника, Эдвард шёл через сеть пещер до тех пор, пока не оказался на обратной стороне горного склона.
В осенних ранних сумерках нижняя часть города – Южный жилмассив и Приморская промзона – светилась россыпью огней. Там, где-то на границе с Южным и Западным секторами города, на улице Зелёная роща Эдварда ждала его крошечная комнатка в маленькой гостинке на пять номеров. Там остался его пакет с продуктами и зарядка для планшетника, там можно будет спрятаться от всех до утра, отдохнуть от людей и подумать, что делать дальше.
Эта комнатка в одноэтажной старой гостиничке казалась сейчас такой родной, такой безопасной – и такой далёкой. До неё ещё нужно было как-то добраться. Ногами идти – всю ночь убьёшь, да и не позволит полиция болтаться по городу после часа ночи. «Тихий час» – это время тишины для всех жителей Паркис-Сити, и за соблюдением режима уличные патрули следят весьма строго. «Тихое» время отменяется лишь в дни праздников и на выходные, вот и отрывается молодёжь в два дня выходных во всю свою молодую силу.
Сбивая с одежды серую пещерную пыль, Эдвард неторопливым шагом спустился через поросший неухоженным леском склон и по одной из немощёных дорожек вышел к остановке кольцевого сообщения бесплатного электропоезда. Пока ждал на высокой бетонной площадке, прикрытой небольшим пластиковым козырьком, пошёл тихий мелкий дождичек, по-осеннему холодный и нудный.
Городской совет уже пятый год не может добиться демонтажа бесплатной кольцевой линии, электропоезд пока продолжает оставаться одним из тех давно устаревших, но привычных средств сообщения, доступных всем, кто живёт в окраинных секторах города или при сниженном социальном рейтинге вынужден считать каждый кред в своём кармане.
Если верить времени, указанному на экране электронного табло, до подхода поезда оставалось семь минут, когда к пустующей платформе остановки подкатила группа молодых, модно одетых ребят. Шумные, смешливые, голосистые, они ни минуты не стояли спокойно, толкали друг друга с громким хохотом, а потом один из них повернулся к Эдварду.
– А ты откуда выбрался такой позорный? Из чьей задницы тебя достали, такого мятого? Ты сам на себя посмотри, урод! И в вагон с нами вместе ползти собрался!
Молодой задира рассчитывал самоутвердиться за счёт Эдварда, имея за плечами поддержку ещё четверых приятелей, уверен был в слабости выбранной жертвы и собственной безнаказанности.
Смотрел с вызовом прямо в глаза, так напирал, будто рассчитывал прогнать под дождь, но Эдвард не отступил, не попятился, со спокойным безразличием разглядывал парня. Взгляд с ещё по-юношески гладкого лица перевёл на серёжку в мочке правого уха. Длинная и тонкая, она ледяной сосулькой поблескивала в серебристом свете фонаря, отвлекала внимание на себя.
– Ну, и чего ты пялишься, урод бездомный? На пособие приятней жить, чем самому работать?
Вряд ли этот парнишка сам хоть где-то уже мог работать в свои-то годы, учился, возможно, на первом курсе колледжа или даже последний год в старшей школе. Но смотрел на мир с вызовом, с гордостью, с высокомерием. Спокойный взгляд Эдварда и едва заметная улыбка понимания, отсутствие страха удивляли его и злили всё больше.
– Чего ты уставился, хмырь помятый?! До ближайшей ночлежки подался, да? На бесплатную ночёвку с кормёжкой? Может, милостыньку ещё попросишь на кусок хлеба? Или сразу на бутылочку светлого... Ну, давай, попроси меня! Я сегодня добрый, может, и брошу пару монет...
Эдвард, привыкший с детских лет избегать конфликтов, и в этот раз усилием воли сдерживал себя до последнего. Так хотелось послать этого зарвавшегося мальчишку куда подальше, на языке огнём горели злые тюремные ругательства, но интерес наблюдателя и собственная усталость пересиливали, вынуждая просто молчать в ответ на вызов.