– Слушай, Дэн, чего ты цепляешься к нему? Ну, стоит человек, поезд ждёт... пускай ждёт, чего уж там... – Другой парень, чернявый, узкоплечий и невысокий ростом для своих лет, первым не выдержал, вмешался, потянул дружка своего за рукав короткой белой куртки. – Это ж общая остановка, пусть торчит, раз притащился...
– Это не человек, это бродяга беспонтовый! Их таких не зря по улицам в отдельные лагеря отлавливают. Чтоб нормальным людям жить не мешали...
– Так это я тебе, что ли, жить мешаю, бедняга? – не смог промолчать Эдвард, отозвался встречным вопросом и коротким смешком.
– Ну, ты, хмырь! – Парень с коротким именем Дэн выдернул локоть из руки приятеля и всё тем же продолжающимся движением попытался сбить капюшон с головы Эдварда.
Это уже были не просто слова, это был выпад встречный, но ещё не драка, а проверка на крепость характера: сдастся одиночка, отступит перед группой из пяти человек или всё же попытается ответить?
И Эдвард ответил: коротко, по-тюремному быстро и без всякого предупреждения. Левой рукой отбил руку парня, а раскрытой ладонью правой отработанным движением без замаха ударил под вызывающе вздёрнутый подбородок.
Подсмотренный в нескольких тюремных стычках и пару раз даже выручающий при столкновениях этот удар основанием ладони и сейчас сработал безотказно. Задира отшатнулся, закрывая лицо руками, попятился неловко и, потеряв равновесие, повалился на всех своих дружков, сгрудившихся у него за спиной.
Продолжения не последовало – Эдвард едва ли не на ходу заскочил в ближайший вагончик притормаживающего поезда. Какое-то время, пока мог, ещё провожал глазами оставшихся на платформе ребят. Они замешкались, собравшись вокруг своего задиры Дэна, и теперь по его вине добрых полчаса будут зябнуть в ожидании следующего поезда. Ну и поделом им всем!
Крошечный электропоезд со сцепкой всего из нескольких вагонов скорость набирал плавно, разгоняясь между частыми остановками. Пустой незастеклённый вагончик скрипел, как древний старичок, но звук этот казался сейчас Эдварду уютным, и даже встречный ветер, пробирающийся под куртку и в капюшон, студил приятным холодком разгорячённое лицо. Сердце колотилось в висках, и немного дрожали пальцы после всего. Но ведь, в сущности, ничего особенного с ним не случилось. Подумаешь, короткая стычка. Такое и даже гораздо хуже каждый день переживать приходилось, но в тюрьме народ всё больше жизнью тёртый, против них с таким простым приёмом не выстоять даже один на один.
Ветер и холод помогли избавиться от остатков наркотика в крови, ясность мыслям вернулась, а вместе с ней обострился притупившийся на время голод. Вспомнились круассаны Дика с маковыми зёрнами и свежезаваренный чай. Аромат горячей выпечки с румяной корочкой, жаркое тепло чайника и уютная тишина закусочной – всё это было, как во сне. Как жаль, что во сне этом не удалось задержаться подольше. И жаль, что такой по-дурному скомканной получилась встреча с Диком. И ещё это его предательство... Когда он успел сообщить о встрече копам?
Понятное дело, что он вынужден сотрудничать со следствием, что его заставили, возможно, вынудили подписать какие-то бумаги. Его нельзя за это осуждать, он и так слишком многое взял на себя. Как друг. Как преданный друг, Дик остался безупречен.
И всё же... Всё же на душе оставалась какая-то горечь. Разочарование или даже обида. Они, конечно, пройдут со временем. Должны пройти...
Задумавшись, Эдвард чуть не проехал нужную остановку, снова соскочил на ходу, не дожидаясь полного торможения поезда. Постоял ещё немного под дождиком, слушая, как стучат капли по ткани капюшона.
Фонарей в этой части города было ещё меньше, улица Зелёная роща тонула во мраке, и по такой погоде казалась совершенно обезлюдевшей. Но нет, несколько встречных прохожих торопливым шагом обходили Эдварда на его пути в гостиницу.
Нахохлившийся, с виду недовольный жизнью портье встретил Эдварда на входе ничего не значащим вопросом про дождь. Да, мокро, холодно, но на то он и ночной дождь. Разве в конце октября он может быть другим?
Проживание в гостинице оплачено было с планшетника Герри Улонго. На предоставлении документа, удостоверяющего личность, дежурный администратор в лице всё того же портье не настаивал, схитрил малость в надежде подзаработать ещё и на неплохих чаевых при его-то молчании. Об этом он всё время помнил, поэтому при каждой встрече казался излишне услужливым и предупредительным. Но постоянная улыбка на его костлявом немолодом лице лишь раздражала Эдварда, фальшивой она была, как будто приклеили её с другого лица. А взгляд у этого человека оставался недобрым, внимательным и холодным.