Проспал Эдвард, как ему показалось, совсем чуть-чуть, и думать сам не думал, что сон его в открытой беседке на жёсткой скамейке окажется настолько крепким. Но проснулся он от громких голосов, от толчка в плечо и яркого света фонарика, ударившего по глаза.
Пучок света скользнул чуть в сторону – и нагрудная бляха одного из людей бликанула тусклым золотом.
Проклятье! Копы! Ночной патруль из тех, кто прочёсывает улицы в поисках нарушителей «тихого часа».
– Эй, приятель, ты чего тут разлёгся вообще? Устроил тут себе ночлежку с номером на одного... Давай, поднимайся давай и пройдёмся с нами...
Эдварда против воли вздёрнули на ноги, профессионально облапали карманы, продолжая слепить светом, направленным прямо в зрачки. Хороший приём. Чувствуешь себя при этом лабораторной мышью или микробом на предметном столике микроскопа. Ни одного движения не пропустят, а сам не видишь ничего и сослепу спросонок не понимаешь, что делается.
– Твоё имя, дружок? Можешь назвать имя своё и последнее место работы?
Эдвард не ответил, головой хотел мотнуть отрицательно, но от этого движения всем телом качнулся, теряя равновесие. Его удержали, крепко схватив за локти.
– Что-то на лицо он какой-то знакомый... Тебе не кажется, Висти? Ориентировки бы проверить, а потом уже везти.
– Ага, без документов он только. Карманы совсем пустые, – полицейские из патруля меж собой переговаривались, оглядывая задержанного со всех сторон. – Удостоверения личности нет, карт с собой тоже никаких, налички немного совсем и планшетник «мёртвый». А он-то, кстати, судя по размеру и по модели, у него хороший, из дорогих штучек...
– Стянул у кого-то, значит. Лопоухих на улице много...
– Эй, приятель, замри! Сейчас мы тебя в «поисковик» загоним. И сразу видно будет, что ты за птица такая.
Один из копов отвлёкся, переключая сканер с отображения теплового контура на считывание биометрики лица. Последнее действие – сличение сетчатки с образцами общего Банка личных данных всех зарегистрированных жителей Паркис-Сити.
Эдвард уже знал, что будет дальше: наручники и камера в ближайшем участке. И церемониться с ним никто не будет. Понимая это, он просто рискнул, как и тогда на катере. Раскрытыми ладонями толкнул в грудь ближайшего к себе полицейского и бросился из беседки под дождь.
Ослеплённые светом глаза ничего не видели – одну темноту перед собой, темноту ночного парка, залитого дождём.
Белые точки светящихся огней мелькнули чуть впереди, и Эдвард неосознанно в сторону подался. Где-то тут совсем близко – был край высокого откоса, он помнил об этом и всё равно слишком поздно осознал, что ошибся, не рассчитав в темноте расстояние.
Земля ушла из-под ног так неожиданно, что голова вообще не успела ничего сообразить. И внутри под сердцем и в животе всё оборвалось до пустого звона.
Его спасло лишь то, что высокий склон оказался довольно покатым, на нём не было деревьев, лишь кустарник, колючий и цепкий. Он хватал за одежду, гася скорость падения, да и сам Эдвард, свалившись навзничь, какое-то время съезжал вниз на спине ногами вперёд и только потом, перекатившись, упал в ручей уже ничком.
Ледяная вода ожгла лицо и руки, заливаясь под расстёгнутую при обыске молнию куртки. Где-то там, во внутреннем нагрудном кармане лежал «Андерит». Если он промокнет, его останется только выбросить.
Эдвард приподнялся на руках, толкаясь ногами, пытался встать, с удивлением понимая, что все кости после такого падения целы, ноги и руки слушаются, но глаза в кромешной темноте не видели ничего.
Но тут где-то на самом верху откоса мрак ночи разрезали два узких пучка света. Это копы шарили своими фонариками сквозь дождь и темноту, пытаясь увидеть тело свалившегося бродяги.
Слова нельзя было разобрать, лишь тревогу и удивление в голосах, а потом свет начал перемещаться левее. Наверное, там была лестница и спуск к ручью.
Эдвард не стал ждать, пока полицейские спустятся в поисках тела, поднявшись на ноги, выставив перед собой руки, он двинулся вдоль ручья в другую сторону.