– Я знаю! – повысил голос Дик Торренс. – Гораздо больше вашего знаю...
– Тогда, может быть, мы, наконец, поговорим спокойно и честно, как деловые люди? Вы расскажете всё, что знаете. Про этого Вастиса для начала...
– Скажите прямо, что вы предлагаете? – Дик чуть сбоку с большим подозрением посмотрел на Гервина, не мог сдержать усмешку недоверия и непонимания. – И ещё эта ваша жалоба... – Поднял лист повыше, удерживая его всего двумя пальцами за уголок.
– Жалоба – это ерунда! – Отмахнулся детектив, возвращаясь на своё место и падая на стул с усталым вздохом. – Я могу придержать её, а могу и просто забыть о ней. Вы же и сам понимаете прекрасно, как это работает. А бумаги – это всего лишь бумаги.
Дик долго думал, кусая губы от досады, а потом всё же сел на предложенный стул, бросил лист с жалобой на стол и спросил вымотанным тихим голосом:
– Вы рассчитываете с моей помощью схватить Эдварда? Он мой друг, и он невиновен... Поначалу я сомневался и сам, честно вам скажу, но теперь... после всего, что знаю... – он не договорил, понимая, что доверять детективу попросту не имеет права. – Эдвард погибнет, если расследование продолжится, и если всплывёт всё, что знаю теперь я, и всё, о чём я только догадываюсь... и всё, что знает Эдвард... Его убьют, скорее всего.
– Кто? Тот самый Вастис? Вы упоминали в том разговоре о нём, тогда, в закусочной... Он бывший военный. Это его боится ваш подзащитный?
Дик Торренс не ответил. Та немногая информация, которой он владел, требовала тщательной и всесторонней проверки, она нуждалась в очень осторожной обработке. Способен ли Тоттен Гервин это понять и не наломать дров? Хватит ли ему ума и выдержки не навредить Эду? Да и просто поверить? Просто – поверить?!
– В Паркис-Сити проживает тридцать семь человек под фамилией Вастис. Среди них двадцать пять – это женщины и дети, а военных среди мужчин нет ни одного. Вернее, был один. Некий Виктор Аллано Вастис, военный пенсионер, отправленный в отставку по ранению. Он, кстати, служил в частной военизированной компании «Чёрный сокол». Это о нём вы говорили...
Слушая Гервина, Дик невольно напрягся. Ребята в команде детектива минувшей ночью поработали плодотворно, если, имея одно лишь имя, сумели вычислить того самого человека. Только ничего больше они не узнают. Мертвецы умеют хранить тайны.
– И что он рассказал вам, этот военный пенсионер? – спросил с усмешкой, уже заранее зная ответ.
– Ничего. – Гервин коротко усмехнулся, заглянув на секунду в листы перед собой, повторил снова: – Ничего. Потому что этого человека в городе больше нет. Либо он очень хорошо прячется, либо тайно покинул Паркис-Сити. Камеры наблюдения не фиксируют его лицо уже почти два месяца, если я не ошибаюсь с числами. Он не платил ни в каком из маркетов ни с карты, ни с телефона, рисунок его сетчатки не сличался тоже месяца два. Вастис попросту исчез. Но никто из знакомых или родственников не обращался с заявлением о пропаже, а ведь это человек... Случаи подобного рода довольно редки.
– А что, у Вастиса были родственники? – Удивлённо дрогнул тёмными бровями Дик Торренс, и красивые губы в очередной раз скривила усмешка.
Он очень хорошо держался, этот с виду изнеженный и дорого «упакованный» мальчишка. Каждый жест, каждое движение мускула на лице – всё под жёстким контролем. Если и терялся пару раз, то очень быстро брал себя в руки.
С адвокатами вообще работать довольно трудно, их профессиональные качества, опыт и практически всегда С-модификация мешают видеть их истинные мысли и скрытые чувства.
Вот и сейчас Гервин видел и чувствовал, что Торренс явно утаивает информацию, немалый её кусок, не скрывает этого, но и рассказать тоже не горит особым желанием. Не доверяет следователю, боится сам чего-то или не хочет подвести дружка? А может, всё разом?
– У Вастиса была женщина, как нам удалось выяснить. Но имя её пока неизвестно. Возможно, она знает что-то... Так же, как и вы, господин Торренс.
– Я?! – Дик вскинул голову, искренне изумляясь. – Что я могу знать? Эдвард не успел рассказать мне всего...
Гервин внимательно посмотрел на гостя, будто надеялся ещё, что под его внимательным и строгим взглядом Торренс раскается и признается во лжи, но не дождался и зачитал с лежащего перед собой листа: