– А залог? Мне сказали, ты вчера узнавал насчёт залога...Ты смог договориться?
– Судья отказала. Ты можешь быть опасен для окружающих...
– О, нет! – выдохнул в отчаянии Эдвард, откидывая назад голову и прикрывая глаза, как будто больно ему было нестерпимо где-то глубоко в сердце.
– Да, Эд. – Дик усмехнулся с горечью. – Знаешь, что она сказала? Ты – хладнокровный убийца, опасный и жестокий ублюдок. – Эдвард на него глаза перевёл, моргнул растерянно и удивлённо. – Да-да, это её слова! Привожу дословно. Только сама она ни тебе, ни, тем более, прессе так никогда не скажет. Судья должен быть беспристрастен. Но с глазу на глаз... Помяни моё слово, тебе ещё и твою В-модификацию припомнят. Способность к агрессии, к убийству себе подобного при высоком уровне интеллекта, ну и всё в том же духе. То, что ты рассчитывал свалить убийство на маньяка... Это с отягчающим, понимаешь...
– Ничего я не рассчитывал, Дик... Это не я... Это – не я... – протестующим шёпотом отозвался Эдвард с нажимом на каждом из последних слов.
– Это сейчас не доказать. Не та ситуация. И ещё эти вещдоки... – Дик с глубоко задумчивым видом потёр лоб, сквозь пальцы глядя на Эдварда, добавил: – Твоё дело, если честно, провальное. Его даже мне не вытянуть. Максимум, что я могу сделать, – уменьшить срок. Добиться изменения формулировки... По твоей статье даже предварительное соглашение не допускается. Только публичный судебный процесс. Граждане-зрители будут решать твою судьбу.
– И что... вообще никакой надежды? – Эдвард судорожно сглотнул. Он никак не мог поверить в то, что слышали его уши. Мозг отказывался в это верить, а сознание протестовало. – Как же так? Я же не виновен... Я не убивал... не пытался убить... Как можно так?
– Ну-у. – протянул Дик с нескрываемой тревогой.
Таким отчаявшимся, таким потерянным друг его выглядел впервые в жизни. Он не умел складывать руки, всегда боролся до конца, даже те трудности, которые в детстве встают перед каждым, он умел преодолевать в одиночку, стиснув зубы и не жалуясь.
– Я, конечно, постараюсь, чтобы срок не был пожизненным. Лет шестьдесят, это ещё реально. Тебе сейчас двадцать пять, в восемьдесят пять ещё хватит сил порадоваться жизни. У тебя есть хоть какие-то сбережения? Хватит на пару инъекций «Агеронтина»? Сбросишь лет двадцать-двадцать пять...
– Шутишь? – простонал Эдвард, криво улыбаясь без всякой радости.
– Нет, мне сейчас не до шуток. Оно так и будет, если ты не разберёшься со своими проблемами. Если тебя кто-то пытается подсидеть, то кто?
Эдвард вяло плечами пожал.
– Я даже с директором клиники никогда не ссорился. И ребята... Кому из них это надо? Мою Тину... и меня...
– Ребята? Все эти твои приятели по работе? Это мелочь, Эд! Глубже смотри, глубже!
Эдвард тяжело вздохнул, поднимая глаза на Дика.
– Какая-то хреновина, честно... Отчим Тины подозревал что-то, она говорила... Но и он ни разу не видел нас вместе. Он и свидетельствовать против не сможет...
– Зато её мать, знаешь, кто? Ни в жизнь не догадаешься! Ирма Вэлли! Слышал когда-нибудь? Хотя, нет. Откуда? Это же не круг твоего общения. Не врач, не медик... Она из Департамента по надзору над исправительными заведениями в стране. У неё столько друзей и знакомых всюду. Она всё сделает, чтоб ты надолго сел, и вот это уже плохо, очень плохо.
– А Тина никогда не говорила... – едва слышно произнёс Эдвард. – Я одно лишь знал, что она у неё в постоянных командировках. Неделями дома не бывает... А сейчас что же?
– Что-что? – Дик сунул руки в карманы брюк, стоял, покачиваясь с пяток на носки. – Она требует твоей крови. Мне тут намекнул кое-кто... Да и прокурор по-приятельски посоветовала не рыпаться, взять вину на себя, признаться сразу во всём. Говорит, так будет и проще, и легче...
– Кому – легче? – выдохнул Эдвард изумлённо. – Мне?! Я не делал этого! Я не буду сидеть за то, чего я не делал! Неужели никто не понимает, что я не причём?! Дик, скажи, только честно: ты-то мне веришь?
Дик не ответил, не смог выдержать пронзительную зелень глаз, полных отчаяния и надежды одновременно. Заговорил, будто оправдываясь:
– На тебе всё сходится, Эд. Улики, результаты экспертизы, хороший мотив... Он многое объясняет. Да что там? У тебя даже алиби нет! А то, что тебя, якобы, подставляют – это ещё доказать нужно...