Выхватив картинку из общего потока новостей, Эдвард увеличил её на весь экран, принялся рассматривать всех участников съёмки.
Высокие ступени широкой лестницы и парадный вход главного здания концерна узнал сразу. Никогда внутри не был, лишь несчётное число раз проходил мимо за годы учёбы. Помнил отлично упругую пружинящую силу массивных плит под ногами. Этими плитами была вымощена площадь перед зданием. И сейчас на фото, взятом общим планом, тесно громоздились полицейские машины, проблесковые маячки оставляли на лицах и на форме копов цветные яркие пятна. А чуть дальше, уже на ступенях, в окружении своей личной охраны в напряжённой позе высился над всеми сам гендиректор концерна Дженделл Кринвин.
Лёгким касанием пальцев Эдвард увеличил фото ещё сильнее, хотелось разглядеть как можно лучше лицо молодого миллионера, но глаза невольно задержались на лице другого мужчины, одного из тех, кто стоял за спиной у Кринвина. И громкий возглас на выдохе вырвался против воли:
– Твою ж мать!!!
Немолодая библиотекарша, из небольшой леечки с длинным носиком поливавшая цветы в зале, чуть ли не с ужасом взглянула на Эдварда. Прошептала, укоризненно качая головой:
– Потише, молодой человек, вы находитесь в общем зале.
– Простите... – Эдвард прижал к губам стиснутый кулак, другой рукой потянул капюшон толстовки ещё ниже, пряча лицо от взгляда женщины.
Узнала? Или всё-таки нет?
Но не это занимало сейчас все его мысли. Он снова смотрел на фото, но теперь не на миллионера Кринвина, а на его охранника. Это был Отис, чёрт его дери! Тот самый Отис! Отис с фотографии Мираэллы... И это была та самая связь. Связь Виктора Вастиса и «ТРИатики». И это было то, что он искал все эти дни. Искал – а нашёл случайно. Совершенно случайно!
Память на лица и здесь не подвела. Ошибки не было. Это он!
И Эдвард пристально разглядывал его лицо, молодое, серьёзное, и ещё эти глаза... прозрачные глаза, холодные, с лёгким прищуром, опасным таким, оценивающим.
Качество фото оказалось очень высоким, даже лица второго и третьего плана получились довольно чёткими. И одним из копов при этом был Тоттен Гервин. Вот уж кого Эдвард не ожидал здесь увидеть. Сюрпризам нет конца, как говорится!
– Вот, значит, как... – прошептал с усмешкой.
Гервин сдуру или ещё по какой причине сунулся к хищнику в берлогу и тем самым поднял большой шум.
Конечно! Ещё бы! Вот новость так новость! Полиция интересуется делами фармконцерна, и не налоговая служба при этом, а «уголовка». Это вам не шутка!
Интересно, и что Гервин пытался предъявить Кринвину? Какие доводы и факты? У него нет ничего! Ничего, кроме слов Дика и, возможно, записи разговора в той закусочной, если она велась, конечно, с согласия самого Торренса. А это всё мелочь!
Кринвин это лучше всех понял, потому детектива дальше лестницы парадного входа никто не пустил. Вон отправили, чтоб знал своё место и рыпаться не смел.
Вот только Гервин не из тех, кто стерпит такое к себе отношение. Он на многое пойдёт, чтоб разобраться, по крайней мере, от знакомства с ним осталось такое впечатление.
Эдвард потянулся свернуть картинку, снова связаться со следователем. Хотелось сообщить ему тут же то, что нашёл только что. Пусть тоже подумает и, если не дурак, сделает свои выводы. Правильные выводы! Но...
Но одумался в последний момент и задержался.
Нет! Что он делает?! Что?!
Ведь дело перейдёт на новый уровень. Знакомство Вастиса с этим Отисом даст новый толчок расследованию, и чтобы оно могло продолжаться, придётся идти в полицию. Сдаваться самому или просто позволить схватить себя... Приползти на брюхе, как эта Лора Клеменс выразилась... Ну уж нет! Пусть сами ловят! Пусть шевелятся! Да, кстати, а что там Дик говорил? «Они знают!»
Эдвард усилием воли поборол в себе желание сорваться и бежать прочь. Он привык к постоянному преследованию, он старался не оставаться надолго на одном месте. И эта тихая библиотека, скорее всего, уже стала его ловушкой.
Глаза скользнули по стеллажам с книгами, по стенам бежевого тёплого свечения, по тёмно-коричневым шторам.