Нарушение чёткого плана, которого они все трое привыкли придерживаться, пугало Мака особенно сильно. И если Отис молча принимал это в силу своего опыта и крепких нервов, то Маку явно не хватало ни того, ни другого.
– Ты просто сядь – и не дёргайся! – спокойно приказал Отис. – Пусть он делает, что хочет. Он здесь хозяин!
Мак потоптался в растерянности и снова опустился на своё место, послушно выполняя приказ.
– Вот так. – Улыбнулся ему ободряюще Отис. – Сжуй ещё что-нибудь и успокойся. Всё нормально будет.
– Идёт кто-то! – сообщил Лимес и, присмотревшись, добавил: – А-а, наш, вроде... Да, точно, он!
Глава 31.2
Дженделл Кринвин – единственный сын и наследник крупнейшего финансиста, мецената и миллионера Деррика Кринвина – в лицо был знаком и узнаваем всеми жителями Паркис-Сити. Молодой, красивый, успешный во всём и улыбчивый, из тех ребят, кто, как говорится, родился с золотой ложкой во рту. Молодёжь города просто обожала обсасывать подробности его публичной жизни: в каком клубе зависал на выходных, в костюме от какого кутюрье сверкал весь вечер, кто на ближайшую неделю или месяц отпуска у него в любовницах или любовниках, какие подарки он отгрохал ему или ей при этом.
Пряча обе руки в карманы тонкого шерстяного пальто, Кринвин долго оглядывался, на него в эту минуту все смотрели в немом напряжённом молчании, но ни взгляды, ни пристальный интерес, ни это ожидание его никак не напрягали. К подобному вниманию к своей персоне он с детских лет привык и нисколько не смущался.
– Вот за этими коробками завтра с утра приехать должны, – сообщил, хмурясь недовольно, и мотнул головой в сторону высоченного нагромождения, выстроившегося почти вплотную к двойным грузовым воротам. – И значит, там будут чужие люди. И значит, здесь никого к этому времени быть не должно.
Кринвин говорил медленно, как будто слова подбирал с некоторым трудом, а сам всем телом повернулся и уставился на Эдварда.
Выдерживая с внутренним усилием этот взгляд на себе и это внимание, Эдвард неожиданно понял: да ведь Кринвин явно под чем-то.
Вескалин? Эргаин? «Сливовая крошка»? Или просто алкоголь? А может, всё вместе? Он поэтому слова так тянет и взгляд этот тоже... Когда почти не моргают, и зрачки громадные, должно быть.
И что он выкинет ещё в таком состоянии? Прикажет пристрелить, не дожидаясь Дика? И ведь Отис выполнит приказ. Спокойно!
– Мы уберёмся отсюда до утра. Другое место найдём, если с катером не выгорит, – заверил Отис спокойно. Приход Кринвина не заставил его ни суетиться, ни оправдываться.
– С катером не выгорит! Я сказал уже: он в ремонте будет ещё сутки. И поэтому... – молодой миллионер не договорил, просто пожал лишь плечами многозначительно, а сам продолжал разглядывать Эдварда, и бледное его лицо в полумраке склада оставалось бесстрастным, как холодная маскарадная маска.
– Это он, что ли? – спросил, наконец, чуть поведя подбородком, а потом вдруг так резко и решительно приблизился, надвинулся даже, что Эдвард невольно отшатнулся назад, вскидывая голову. Он был к удару готов – к чему угодно! – таким неожиданным оказалось это движение Кринвина.
Они почти минуту разглядывали друг друга, Эдвард мог теперь хорошо видеть зрачки в глазах гостя, и они действительно были огромными, своей бездонной чернотой заслоняя ярко-бирюзовую радужку.
– Почему он живой до сих пор? – Кринвин повернулся к Отису, даже не скрывая разочарованной ухмылки и удивления в голосе. – Убей его! Я хочу видеть, как он умрёт. Здесь и сейчас! Прямо сейчас!
Негромкий голос зазвенел яростью, злостью, мстительностью. И ещё в нём звучали капризные нотки ребёнка, недавно пережившего страх, и тихое ликование при виде униженного и растоптанного обидчика.
– Не надо. Пока – не надо! – не согласился Отис. Он стоял теперь рядом, у самого плеча Кринвина, и оба они смотрели то друг на друга, то одновременно на Эдварда. – Кровь очень трудно отчистить, ни к чему оставлять такие явные следы. А в ультрафиолетовом свечении...
Кринвин резко руку вскинул, не давая Отису договорить, он об этом и сам знал прекрасно. Вот только возможно такое обследование склада станет лишь при разрешении на обыск. Сумеет ли ещё получить его тот следователь, тот самый Гервин, о принципиальности и честности которого говорят все в Управлении полиции?