А потом к запаху сгоревшего пороха и разгромленных лекарств прибавился едкий запах горящего картона. Пожар! Где-то что-то начало гореть! Точно! Этого следовало ожидать!
Сгореть заживо или задохнуться от ядовитого дыма в этой стальной коробке-ловушке хотелось ещё меньше, чем поймать случайную пулю или рикошет.
Слыша, как сквозь вату, оглохшими ушами крики других и команды Отиса, еле различимые между грохотом коротких очередей, Эдвард полез в карман за отмычкой от наручников.
Руки дрожали, и пальцы не хотели слушаться. В глаза били яркие огненные вспышки, и вонючая смесь пороха и дыма, почти лишённая воздуха, комком стояла в пересохшем горле. Получится ли ещё выжить в этом аду под пулемётом? Повезёт ли снова выбраться из такой опасной переделки? Но лучше всё же иметь свободные руки. К чертям эти «браслеты»!
Но сначала никак не получалось добраться до кармана – слишком было тесно, а потом ещё и отмычка вывалилась из пальцев на пол. Пытаясь нащупать эту клятую железку и каждый раз вздрагивая, когда какие-то куски падали сверху на плечи и голову, Эдвард чуть не всем телом вжимался в пол, продолжая молиться про себя беззвучно.
Когда же оно прекратится, всё это безумие? Что за войну они тут устроили? Боже! Что же это творится такое?
Огонь в каком-то из углов разгорался всё сильнее, и с каждой минутой делалось светлее вокруг, и дышалось тоже хуже и хуже. В дымной пелене, похожей на плотный туман, передвигались сгорбившиеся тени и слышались отдельные выкрики:
– Сколько их всего там?.. Они сожгут нас, к чёрту!.. Ты снял хоть кого-то из них? А где Мак?! Макси!!! Чёрт!.. Куда он делся?!.. Нет у меня второго пистолета... Ты всё равно не умеешь стрелять...
Эдвард сумел отомкнуть лишь один из «браслетов», когда кто-то, схватив его за капюшон и рукав на плече, резким рывком выдернул в широкий проход. А после над ухом раздался хриплый сорванный выкрик Кринвина:
– Я выйду вместе с ним! Он меня закроет... Они не будут стрелять в него... Он им нужен... вот пусть и подавятся...
– А нас одних оставить собираешься? Сами отбивайтесь, так, да? И что ты им скажешь потом?
Отис! Это голос Отиса, и значит, он жив. И судя по голосу, не напуган нисколечко. Скорее, возмущён, озлоблен, но не напуган.
– Это – мой склад! И я появился здесь случайно! Я не знаю, что вы творили тут в нерабочее время... Не знаю, что делает здесь Стентон... Вы сами его на улице похитили... кто угодно подтвердит...
– Вот так да! – рассмеялся Лимес. Он тоже был тут, сидел на полу, спиной к коробкам, и спокойно, без дрожи в пальцах, набивал пистолетный магазин, вытаскивая из кармана патроны по два-три штуки.
Он предусмотрительней оказался второго своего приятеля, кроме нескольких запасных магазинов, как чуял, запасся парой горстей патронов россыпью, рассовал их по карманам по старой привычке. Так, на всякий случай.
– Сейчас они дождутся, когда мы «опустеем», а потом вломятся сюда на этой своей махине... и разнесут тут всё к бесам... – рассуждал Лимес так же спокойно, даже как будто со смешком.
– Тут убытков на сотню тысяч... может, больше... – со стоном пожаловался Кринвин, поводя глазами по кругу. – Страховка не покроет...
– Ничего! – Отис похлопал его по плечу с улыбкой на испачканном копотью лице. – Ты у нас состоятельный парень. Одной вечеринкой больше, одной – меньше... Переживёшь!
Эдвард глядел на них на всех троих со стороны – с ними не было лишь Мака, Макси, как назвал его Отис – и странное испытывал чувство: общая беда и близость смерти делали их как будто роднее даже. Точно знал их гораздо дольше этих проведённых вместе минут. Да и сколько их было, тех минут: час-полтора?
В распахнутую настежь дверь заглядывала ночь, расцвеченная светом фар и полицейских мигалок, холод врывался, свежий воздух и отдельные хлопья слипшихся в комочки снежинок.
И дверь эта так близко, пять-шесть шагов по прямой – не больше! Но их никто не позволит ни пройти, ни проползти. И пытаться не стоит. Кто-нибудь из этих ребят – не Отис, так Лимес – выстрелит в спину, но не даст сбежать. Помирать – так всем вместе! Вместе с Кринвином! Дружные все сделались? Или, может, всё дело в другом, и присутствие двух гражданских, включая заложника-миллионера, дарит им хоть какую-то надежду? Маленький, но шанс... На те же переговоры, к примеру.