– Там был мой сын! Вы своими действиями создали угрозу его жизни... – перебил Кринвин детектива, вызывающе вздёргивая породистую голову.
– А вам не хочется разобраться самому, что именно делал ваш сын вечером с группой вооружённых похитителей? – Гервин с ответной злостью глазу сузил. Он начал и сам понемногу выходить из себя. Да и сколько можно покорно выслушивать угрозы и возмущение?
Лора стояла буквально в нескольких шагах, пряча руки в карманы лёгкого пальто, смотрела со стороны, не вмешиваясь, выступая лишь в роли молчаливого слушателя. Один вопрос не давал ей покоя: как Кринвин-старший так быстро появился тут? Ещё нет ни одной новостной бригады, нет полицейского оцепления и криминалистов. Пока тут работают лишь службы экстренной помощи – пожарные и врачи со «Скорой помощи». И всё!
Вывод один: кто-то из участка из окружения самого Гервина «сливает» информацию. Это в его команде поначалу звучало лишь как подозрение, но сейчас надо срочно принимать меры. Негоже так дела вести, когда за спиной кто-то успевает передавать все подробности текущего расследования.
– Вы не смеете обвинять! Попросту не смеете! И судить не смеете! Вы не судья...
– Вот именно, я – следователь. И мы разберёмся рано или поздно. Мы восстановим поминутно всю картину, и тогда вы... вы и в первую очередь ваш сын ответите на все мои вопросы.
Договорив, Гервин сделал такое короткое движение плечами и головой, точно хотел отвернуться, оставляя собеседника наедине со своими мыслями и чувствами. Но Кринвин не привык к тому, чтоб последнее слово оставалось за оппонентом, не из тех он был, от кого смеют отворачиваться, не дав объяснений и уж тем более не извинившись.
– Кто вы такой вообще? – Скривив губы в пренебрежительной ухмылке, Кринвин-старший окинул Гервина таким же пренебрежительным взглядом, почти граничащим с презрением: – Следователь? Всего лишь следователь... И сколько вас таких в одном вашем участке? Десятка полтора или около того? А сын у меня только один! Один, понятно вам!
– Ваш сын – преступник! Он замешан в махинациях с лекарством... Да его и лекарством-то не назовёшь, этот ваш «Витра-М»... гормональный стимулятор... И все связанные с этим убийства целиком на совести вашего сына. И суд над невиновным человеком тоже в этой же цепочке преступлений...
– Что вы несёте?! Что за нелепые бредни?! – Кринвин держался на удивление спокойно и уверенно, даже тон голоса заметно сбавил. – Я ничего нелепее не слышал. Какой суд? Какие махинации? Причём тут «Витра-М»?
– Ваш Дженделл вам сам всё расскажет! – Гервин движением бровей указал на нутро реанимобиля.
Одна его дверца так и оставалась открытой, и это позволяло видеть и слышать работу реанимационной бригады. Спасение выжившего после перестрелки шло всё время этого напряжённого разговора. Лора могла со своего места разобрать лишь некоторые обрывки фраз:
– Кровяное давление продолжает падать... Сердечный ритм неустойчив... Внутреннее кровотечение не остановлено...
Врачи спасали Дженделла Кринвина, случайно угодившего под пулю!
Осознав это, – всю серьёзность возможных последствий, весь гнев Кринвина-старшего, все страхи его перед всем, что он чувствовал сейчас как отец, – Лора с беззвучным стоном на миг прикрыла глаза.
Это тебе не ранение уборщицы у мусорных баков! После такого Гервину выговором не отделаться. Его попросту уничтожат! Лейтенант Грин, комиссар и весь Департамент полиции – они все поднимутся против него. И если сейчас Кринвин-младший умрёт по дороге до ближайшей больницы, следующим, кого умертвят с превеликой радостью, будет Тоттен Гервин. Его голову на блюде потребует во искупление Деррик Кринвин. Только так! И Департамент никогда не пойдёт на конфликт с ним.
Пожалуй, тут уместней всего было бы сказать сейчас: «А я предупреждала!» Но вместо этого Лора вдруг шагнула ещё ближе и осторожно, встав рядом, нашла правую руку Гервина, сплела их пальцы вместе и, встретив изумлённый взгляд тёмно-карих глаз, ответила подбадривающей улыбкой.
– Здесь мы ничего не можем сделать. – Медсестра в тёмно-синем спецкомбинезоне и защитной маске выглянула наружу, бросила короткий торопливый взгляд на Деррика Кринвина, рукой в измазанной кровью перчатке хватаясь за ручку дверцы. – Вы поедете с нами или останетесь здесь?