– Езжайте! Я следом!
Кринвин отвернулся, беспомощный, растерянный и несчастный в эту тяжёлую для себя минуту. Лицо его после частых микроинъекций агеронтина не тянуло на биологический возраст, но взгляд, который случайно поймала Лора, заставил её невольно поёжиться. Его впору пожалеть сейчас, как любого родителя, оказавшегося на его месте, но Лора всегда помнила, каким безжалостным и опасным политиком является этот человек. Поэтому, наверное, и сумела выдавить чуть слышно:
– Соболезную, мистер... Но клиника Медикал Корпорейшн ближайшая отсюда... Там лучшие в городе специалисты. Всё обойдётся, вот увидите...
– Вы тоже здесь... – не спросил, скорее констатировал Кринвин-старший, растерянным и чуть заторможенным движением сгребая налипший снег с левого плеча. – Вы вместе с этим...
– Да, мы вместе! – Лора кивнула с невольным вызовом, чувствуя в ответ на свои слова, как Гервин ещё сильнее сжал её пальцы в своей широкой горячей ладони. – Мы вместе занимаемся делом Имитатора. Если вы знаете...
– Имитатор... – довольно бесцеремонно перебил Кринвин, оглядываясь и ища глазами свою машину. Подав сигнал рукой шофёру, повернулся и огрел словами напоследок: – Если бы вы, мисс, хорошо выполняли свою работу с самого начала, ничего этого... вот этого вот! – не было бы и не могло быть.
Кринвин второй раз махнул рукой теперь уже в направлении своего разгромленного склада, и Лора покорно перевела глаза с лица миллионера на его уничтоженную собственность.
Что ж, в чём-то этот человек, пожалуй, прав. Если бы вся правда открылась раньше, а Лора просто поверила Стентону – ни тех мешков с телами, ни этой перестрелки не было бы. Как не было бы и других смертей. И всё для многих могло бы пойти иначе. Ну, может, и не всё, но очень многое.
И это была её недоработка, её ошибка, её поспешность как следователя и профессионала, с которой жить ей теперь до конца дней.
Они ещё долго стояли вдвоём, так и держась за руки, как школьники-подростки, переживающие первую в жизни настоящую любовь, которую впервые вдруг перестали стесняться. В полном молчании проводили глазами машину Кринвина, пока габаритные огни не поглотила снежная пелена.
– А что, о «Витра-М» он мог вполне ничего и не знать, – произнёс задумчиво Гервин, первым нарушая их общее молчание.
Лора в ответ плечами пожала, тряхнула головой, только сейчас ощущая, как отсырели и отяжелели волосы под снегом.
– А Стентон? Что с ним? Он жив?
– Жив. Мне так сказали. Был жив, но ранен... Пулевое в верхнюю часть груди...
– И где он сейчас? В той же клинике?
– Он снова сбежал! Этот наш единственный на текущий момент свидетель. Группа захвата была небольшая, три бойца и командир... Двое преследовали одного из стрелков... тут ещё и Кринвин этот... Стентона не с кем было оставить... все спасали миллионера... – усмехнулся с горечью Гервин. – Да он на ногах-то еле держался... Никто не подумал, что он способен...
– И куда он мог сорваться в таком состоянии? С таким ранением... после всего... – Лора смотрела на Тоттена снизу, не удержавшись, смахнула снежинки с его припорошенных волос, поднимаясь для этого на носочки. Встретившись с его глазами, добавила вдруг: – Мне кажется, я знаю, куда он мог отправиться. Именно после всего... именно с этим своим ранением... пойти только к ней.
– К ней? – переспросил Гервин таким голосом, будто ослышался. – К ней?
– К Кристине Вэлли! А о ком ещё ты мог подумать? Вот именно, что к ней. И если мы поторопимся, успеем остановить его на входе в клинику.
– Хорошо, – легко согласился с Лорой Гервин. – Едем прямо сейчас! На чьей машине и кто за рулём?
– Ты, разумеется! – рассмеялась невольно Лора. – Что-то я совсем закоченела.
Глава 32.2
__________________
Тина пришла в себя. Она вышла из комы. Так говорил тогда Дик на катере... Да, кажется, так. Или не так? И не на катере вовсе, а в комнате с решёткой на окне, с голыми стенами, с металлическим столом и единственной привинченной к полу табуреткой...
Где это было? На Кледерс или в участке? И когда?
Давно, кажется. В прошлой жизни, прожитой, забытой, оставленной где-то глубоко в недрах памяти. Но эта жизнь ещё вспоминалась отдельными путаными фрагментами, как вот эти вот слова Дика Торренса. И ещё другие его слова: «У неё амнезия. Она абсолютно не помнит тот день. Ничего!»