– Кругом!
Эдвард, всё ещё ничего не понимая, послушно повернулся к Артурсу спиной, а лицом – к кровати.
– Руки! Руки повыше! – снова приказал капитан, брякнув чем-то металлическим у Эдварда за спиной.
– Я просто спал, господин капитан, я даже... не понимаю, что я сделал...
– Сейчас поймёшь, урод! Сейчас ты всё поймёшь...
Грубым тычком ботинка капитан Артурс заставил Эдварда шире расставить ноги. Чтоб не упасть лицом вперёд, он невольно схватился за край пустующей кровати, находящейся на уровне его груди. Громко щёлкнув замком наручников, капитан прицепил обе его руки так, что хромированная цепочка прошла через стальное ребро, идущее по краю кровати.
– Ну, что, чувствуешь теперь, что значит, быть беспомощным? – спросил Артурс тихо, губами чуть ли не прижимаясь к самому уху Эдварда. – Каково тебе самому, урод?
– Что вы собираетесь... – Эдвард не договорил – резиновая дубинка всей силой своего удара опустилась ему на спину. Удар пришёлся по почкам, удар профессионала, всю жизнь свою посвятившего усмирению опасных преступников.
Эдвард вскрикнул коротко, в глазах почернело от резкой боли, и ноги в коленях подогнулись. Но упасть он всё равно бы не смог – не давали наручники, да и капитан Артурс поддержал, помог устоять. А потом ударил снова, ещё раз и ещё. Он бил именно по почкам, слева и справа, знал, как ударить, чтоб было больнее всего.
На какой-то миг Эдвард потерял сознание, очнулся от голоса капитана, от его свистящего шёпота, полного необъяснимой ненависти.
– Больно, да?.. Больно тебе, с-сучонок... А ей, думаешь, каково было? Когда ты её тоже... Когда ты убивал её своим прутом... Бил её, бил... мою девочку... Мою красивую девочку... Она тоже просила тебя остановиться? Просила?..
Дубинка казалась не резиновой – стальной, каждый её удар отзывался обжигающей болью во всём теле.
Хватая воздух открытым ртом, захлёбываясь собственным криком, Эдвард закричал:
– Я не трогал её, Боже!.. Боже мой!.. Не трогал!.. Не трогал!.. Чёрт подери, да что ж вы делаете?!..
Капитан Артурс не ожидал ответной ругани, аж бровями повёл удивлённо. Опустил руку, сжимающую дубинку. Эдвард, с хрипом дыша всей грудью, без сил уронил голову на сцепленные наручниками руки, прошептал со стоном:
– Тина, Боже мой... Я не пытался её убить... Я бы никогда... никогда на свете...
Артурс схватил его за волосы свободной левой рукой, запрокинув голову, заговорил, глядя осуждённому в лицо:
– Если б только я был рядом с ней... Я, а не этот сопливый слизняк Джонни Вэлли... Если б я был рядом со своей дочерью, ты бы и на метр к ней не приблизился... Такого второго урода, как ты, ещё поискать!.. Думал, тварь, свалить своё грязненькое дельце на маньяка? Думал, задурить копам мозги, а самому...
– Я ничего не думал! – Эдвард рванулся.
– Заткнись, ублюдок! – Капитан Артурс вдавил его лицом в пенную мякоть матраса. – Я мог бы убить тебя прямо сейчас... Придушить – мне ничего не стоит. После того, что ты сделал, жить нет никакого права. Но я дождусь, когда ты сам начнёшь мечтать о смерти. Мои ребята устроят тебе весёлую жизнь. Поверь, у них так мало развлечений...
Сдавленно всхлипнув, Эдвард снова рванулся, но начальник охраны даже не ослабил хватку. Продолжал всё тем же тихим вкрадчивым голосом, удерживая заключённого всего одной рукой:
– Думаешь, ты случайно попал именно в эту тюрьму? Не-ет! Ирма Вэлли все связи свои подключила, чтоб тебя направили сюда. Сюда, ко мне, на вечное проживание... И уж поверь, я всё сделаю, чтоб ты запомнил каждый свой прожитый день, каждую ночь... У тебя будет время вспомнить... вспомнить и пожалеть о том, что ты сделал...
– Это не я! Господи, не я! – снова закричал Эдвард.
Неимоверным усилием ему удалось вывернуться из-под руки капитана, и это сопротивление разъярило Артурса ещё больше.
Дубинкой и кулаками он бил заключённого до тех пор, пока тот не затих, повиснув на одних лишь руках. Только после этого начальник тюремной охраны снял с него наручники и покинул камеру.
Никто ничего не знал, не видел и даже не заподозрил. Капитан часто прогуливался по этажам тюремного блока в часы ночных смен.