Неудивительно, что Эдвард провозился дольше, чем сам от себя мог ожидать. Приученный с детства работать старательно и аккуратно, он промыл чистящим пенным раствором все углы, все плинтуса под стенками. А ведь приходилось ещё и поторапливаться: перспектива остаться без ужина не очень-то радовала.
И всё равно Эдвард не успел. Он домывал последние метры, как раз у стола, за которым сидел дежурный по коридору, когда зазвенела пронзительная трель сирены – сигнал на ужин.
– А как же я? – спросил Эдвард, провожая глазами остальных заключённых, прошлёпавших мимо по намытому блестящему полу.
– А ты не успел! – с довольным смешком ответил охранник. Встретив почти умоляющий взгляд Эдварда, сказал, всё также довольно улыбаясь: – А я предупреждал: не успеешь – без ужина останешься!
– Но ведь мне же... Тут осталось – вот! – Эдвард подбородком повёл справа налево, взглядом окинул небольшой пятачок, оканчивающийся тупиком. – Можно ведь и после...
– Ещё чего! А ведро выносить? А швабру промывать? Я за тебя должен, что ли? Давай-давай, работай, дружочек! – Охранник уже не скрывал своей издёвки. Ясное дело, что затеял он всё это специально, уборку эту и само дежурство, чтоб переложить обязанности свои на другого, а заодно и кормёжки лишить на законном основании. Подгадить, одним словом, вот и всё!
– Я жаловаться буду! Вы права не имеете... – начал Эдвард, выпуская швабру из рук.
– Это кому же, капитану Артурсу? – Охранник таким взглядом окинул Эдварда, что тот сразу понял без всяких объяснений: вот оно что! Ясно теперь, чья это придумка. Все они тут заодно, со своим начальником. Обещал капитан ему жизнь испортить, вот этим они все теперь и занимаются. Кто как умеет.
И кому жаловаться? Начальнику тюрьмы? Есть ли ему дело до проблем какого-то там одного заключённого? Никто из них и ухом не поведёт, даже если этот заключённый от голода в итоге загнётся.
– Швабру подбери, и быстро! – глухо, через стиснутые зубы приказал тюремный надзиратель, сверля Эдварда карими глазами. Он уже не сидел – стоял в полный рост, глядел немного сверху, стискивая в правой руке рукоять дубинки со встроенным электрошокером.
– Не буду! Ничего не буду, понятно! – Эдвард выдержал полный ярости взгляд. Сам понимал, что не то он должен говорить и делать, совсем не то. Но не мог себя заставить поступать иначе.
Стоял, дерзким, открытым взглядом отвечая на взгляд коридорного надзирателя, и будто со стороны это всё видел. Видел, как медленно, почти ленивым движением охранник ткнул его дубинкой под рёбра, одновременно сбивая с ног красивой подсечкой. Видел это всё – и ничего не успел и не сумел сделать: ни закрыться, ни уклониться, ни отступить. Полетел на влажный пол, неловко вскинув руки. Тяжёлый ботинок с металлической вставкой на носике поймал мягкое беспомощное тело ещё в воздухе. Пинок отбросил к противоположной стене, и от удара всей спиной и затылком в голове Эдварда как будто что-то взорвалось.
Он не мог сопротивляться, не знал, как и не умел. Он не дрался с десятилетнего возраста, ещё с начальной школы. Но сейчас это была не драка – какое-то жестокое избиение, когда оставалось лишь одно: закрываться руками и ждать, пока всё это кончится.
Сознание он так и не потерял – охранник по опыту знал, как бить и когда нужно остановиться. Отступая, повторил снова всё тем же тихим голосом:
– Швабру подбери, и быстро... Время пошло!
Проходя мимо к своему месту за столом, он как будто случайно задел ведро с водой, опрокинув на бок, добавил с гадкой улыбочкой:
– Оп-ля! Какая жалость...
Вода с клочьями грязной пены плеснулась во все стороны широким потоком. Медленно, через силу, поднимаясь на колени, Эдвард попал пальцами в растёкшуюся лужу. Исподлобья снизу глянул на надзирателя, стоявшего к нему полубоком. Как давно уже, понял вдруг, он не испытывал такой ненависти к кому-то из окружающих. Да, так же давно, как и дрался, а значит, со школы.
Еле справившись с непреодолимым желанием броситься на своего обидчика, – свалить его, гада, свалить в эту самую лужу! – Эдвард поднялся на ноги, хватаясь рукой за стену.
Ну, вот, воду теперь придётся разводить заново. Собирать это всё... Ну и сволочной же гад этот тип! А как зубы скалил поначалу, выглядел вполне безобидным парнем. Типа, у каждого своя работа, и ничего тут не поделаешь, а чистота, она и в тюрьме нужна.