– Я не пойду! Я хочу остаться здесь! Я не хочу гулять! – сообщил Эдвард, встречая тюремного служителя твёрдым настороженным взглядом.
Это был уже другой дежурный, из новой смены, молодой совсем парень с по-модному высветленной наискось срезанной прядью серебристо-белых волос, падающей от правого виска до подбородка.
– Ты болен? Какие-то жалобы на здоровье? – ответил вопросами надзиратель, глядя на Эдварда равнодушными прозрачной голубизны глазами, медленно пережёвывая ароматную жвачку.
– Нет, – ответил Эдвард, пожав плечами с таким движением, будто не понял смысла задаваемых вопросов. Ну, не на свои же вчерашние побои ссылаться? Вот честно! Кто про это слушать будет?
– В таком случае марш на прогулку! – приказал надзиратель, переступая порог камеры и приглашающим движением дубинки указывая на выход: при резком движении искры шокера, встроенного в упругую резину, вспыхнули голубоватыми огоньками и угрожающе затрещали.
– Я думал, что... – начал было Эдвард.
– Приятель, здесь полным-полно тех, кто уже подумал за тебя! Ты можешь только подчиняться, – усмехнулся охранник, чуть склоняя голову направо и глядя на Эдварда сбоку. – Давай пошевеливайся, а то опоздаешь на утреннюю перекличку.
Эдвард с покорным вздохом и с внутренней неохотой подчинился приказу, лишь захватил куртку, натягивая на ходу рукава с тугими резинками на запястьях.
Ярко-оранжевые куртки с надписью на спинах «ИУ (исправительное учреждение) Кледерс» были на всех, построившихся в шеренгу для переклички.
Эдвард стоял почти у самого левого края, среди таких же, как и он, невысоких ростом, не всё расслышал, пока сержант из внутренней охраны зачитывал по разным спискам тех, кого направляли на различные работы. Всех их увели сразу же по разным корпусам тюрьмы, оставшихся пересчитали по головам, ещё раз провели перекличку и только после всего этого распустили.
День как назло выдался сырой, холодный, с промозглым ветром. Пока стояли, успели продрогнуть до самых косточек.
Спрятав закоченевшие пальцы поглубже в карманы куртки, Эдвард огляделся тоскливым долгим взглядом.
Дворик для прогулок не был большим, и всё равно оставшиеся без обязанностей заключённые на нём как-то сиротливо потерялись. Кто потянулся к турникам, кто-то из самых активных, несмотря на холод, пытался перекидывать баскетбольный мяч, остальные в большинстве своём разбрелись без всякой цели маленькими группками, держались своих приятелей.
Эдвард остался один, но совсем не страдал от этого, так ему и самому было проще. Прошёлся вдоль сетчатой ограды, отделяющей площадку для прогулок от остального тюремного двора. Море отсюда можно было только слышать, его глухие тяжёлые удары ощущались постоянно и слухом, и мелкой вибрацией во всём теле. А с закрытыми глазами звук казался ещё громче, и начинало работать воображение.
– Эй, ты, – раздался очень близко от Эдварда чей-то чужой голос, – тут с тобой поговорить хотят.
– Поговорить? – удивился Эдвард, открывая глаза, глянул поверх плеча. – Кто?
Парень неприметного вида с капюшоном до самых глаз ничего не ответил, головой лишь мотнул. Пошли, мол, и без всяких вопросов.
У турников кучковались какие-то типы, к ним они и направились. Все молча расступились, пропуская их вперёд, и тут Эдвард встретился глазами с одним из заключённых.
Мужчина неопределённого возраста, очень коротко остриженный с высокими залысинами, так, что белый лоб казался ещё выше. Головастый Стью. Это был он. И он сидел сейчас на единственном столике для настольных игр, остальные заключённые толпились кругом безмолвной свитой.
– Ты у нас, типа, доктор, да? – первым спросил с ухмылкой местный авторитет, продолжая разглядывать Эдварда.
– Оператор компьютера-хирурга... – поправил тот, старательно следя за тем, чтобы в голосе его не было ни вызова, ни подобострастия.
– Всё равно, какая, к чёрту, разница! – Отмахнулся Стью, не отводя колючего взгляда от лица Эдварда.
– Ну, вам виднее... – улыбнулся Эдвард, соглашаясь.
– Ты у нас тут... вроде как, на не очень хорошем счету, сам понимаешь, – продолжил заключённый, а все вокруг слушали только его, ловили каждое слово. – Но у тебя есть шанс... возможность, так сказать... помочь себе и нам, вот...
Эдвард не ожидал услышать ничего подобного, изумлённо бровями повёл.