– Ваш подзащитный, господин Торренс, не сможет сегодня с вами переговорить, – ответил капитан, точно копируя при последнем слове интонацию модного адвоката, а потом сделал подбородком такое движение, будто снова хотел отвернуться.
– Но почему? – Дик своим вопросом попытался задержать начальника охраны.
– Он болен. Он в лазарете.
– В прошлый раз Эдвард Стентон был абсолютно здоров...
– А сейчас он болен! – отрезал капитан Артурс, отворачиваясь.
Дик Торренс губы поджал, но не от обиды, скорее, от возмущения. С грубостью ему уже приходилось сталкиваться, и не раз, но этому человеку тем же самым не ответить: от него может зависеть дальнейшая жизнь друга и клиента.
– Может быть, вы всё-таки объясните, в чём дело. Если уж сам начальник тюрьмы направил меня к вам.
Капитан Артурс повернулся медленным движением, таким же медленным взглядом окинул назойливого гостя с головы до ног, его дорогой, с безупречными складочками плащ, красивый, но не способный защитить от пронизывающего сентябрьского ветра.
– Здесь тюрьма, господин адвокат, а не загородный лагерь отдыха. Тюрьма строгого режима. Здесь отбывают срок самые опасные преступники: убийцы, насильники, растлители... Ваш Стентон повздорил – обычное дело – и ему не повезло, – капитан Артурс говорил спокойным сдержанным голосом, но Дик видел за этим спокойствием нескрываемое пренебрежение.
Сразу же вспомнилось всё, что рассказывал о нём Эдвард: связь с вышестоящим начальством в лице Ирмы Вэлли, его отцовство. Сразу видно за этими пренебрежением его попытку отомстить Эдварду. Пусть даже не из отцовских чувств, а по просьбе своей старинной приятельницы и любовницы. Не обязательно даже что-то делать самому, достаточно позволить другим. Кто знает, может быть, так всё и было.
Бедняга Эд, не дай Бог никому попасть в такую переделку. И это при его-то воспитании, при его неспособности дать отпор в ответ на наглость, на грубость, на насилие.
– И что же, всё настолько серьёзно, что я даже не смогу его увидеть?
Капитан в ответ плечами пожал, поправляя пряжку поясного ремня, отвёл свои пронизывающие, внимательные глаза. Он явно тянул с ответом, или попросту отказывался лгать, глядя в лицо.
– Как же так? – невольно рассмеялся Дик без всякой радости. – Мой клиент в этой тюрьме чуть меньше месяца, а уже успел дважды попасть в больницу. В первый раз были какие-то нелепые объяснения, сейчас же... сейчас я вообще ничего не могу узнать. Кто его лечащий врач? Я могу с ним встретиться? Поговорить?
– У нас для всех заключённых один врач! И доктор Бушем обычно не принимает посторонних...
– Ничего, мне он, я думаю, не откажет! – уверенно заявил Торренс.
Артурс хмыкнул с коротким смешком, удивлённый уверенностью гостя. И тут вдруг спросил, неожиданно меняя тему:
– Ваш клиент – хладнокровный убийца, к чему столько беспокойства? Вы и дальше собираетесь ездить сюда каждые две недели?
– Убийство – ещё не факт, господин Артурс. – Капитан аж поморщился невольно, он отвык за годы службы слышать такое к себе обращение, но не поправил; а Дик в это время продолжал с вежливой профессиональной улыбкой: - Пострадавшая девушка жива до сих пор, и врачи с большей уверенностью ждут прогресса. Если она не умерла в первые две недели комы, то, возможно, ещё придёт в себя.
– И вы считаете, что это что-то меняет? Человек так и не раскаялся в содеянном... Был суд и...
– Судят люди, – перебил капитана Дик, и тот недовольно нахмурился, но промолчал. – Судебная ошибка и в наши дни имеет место.
– Вы так уверены в правоте своего клиента? – Артурс иронично изогнул губы. Наверное, сам он считал это улыбкой.
– Если б я не был уверен, я бы не был его адвокатом! – Дик Торренс снова рассмеялся. Он хотел отправиться на поиски врача в больничное крыло тюрьмы, но капитан продолжал смотреть так, будто собирался спросить ещё о чём-то. Но он больше так ни о чём и не спросил, а спустя полчаса Дик уже разговаривал с доктором Бушемом в его отдельном кабинете.