– Только подойди попробуй! – Эдвард глядел исподлобья, угрожающе глаза сузив, подобрался весь, как для броска. Недавний страх перерос в такую злость, что гость сразу понял: не шутит с ним этот простоватый свиду и не очень крепкий парень.
– А что, не в настроении сейчас? – осклабился незнакомец, примиряющим жестом поднимая руки раскрытыми ладонями вверх. – Да ладно уж, не дёргайся, не трону... – Ухмыляясь, примостился на прикрытый крышкой унитаз. – Чё ты, пацан, нервный такой? Я тока пожалеть хотел, а ты сразу дёргаться... Нехорошо так... Нехорошо...
– Тебе чего тут надо? – Эдвард чуть-чуть успокоился и всё равно продолжал смотреть на гостя с настороженным вниманием, за каждым его движением следил.
– Жить теперь тут буду, – усмехнулся в ответ тип, закидывая ногу на ногу, – вон, шмотки мои. – Головой мотнул в сторону верхней койки, где лежали свёрнутый рулончиком матрас, тощая подушка в застиранной наволочке и скомканное кучей одеяло.
– Все по-одному живут...
– Кха, – кашлянул со смешком незнакомец, потирая шершавую щеку ладонью, – а мы с тобой вместе будем... друг друга веселить... чтоб ты не скучал, мелкий. А что? Не нравлюсь тебе, да? – Хитро скаля желтоватые острые зубы, чуть вперёд подался, подмигнул левым глазом. – Думаешь, с Головастым Стью веселее? Или кто из его ребят тебе больше приглянулся?
– Ты что болтаешь вообще?! Какого чёрта?! – Эдвард о всякой осторожности забыл, вскочив на ноги, бросился к решётке, прижимаясь телом и лицом к прутьям, крикнул в коридор: – Эй, охрана! Коридорный, твою мать... – добавил уже чуть тише.
– Ты, мелкий, зря волну-то не поднимай. Меня сюда сам Артурс определил... после отсидки в карцере прямо сюда отправил...
Ошалело глаза раскрыв, Эдвард обернулся на голос своего нового сокамерника, а незнакомец повторил с довольной улыбкой:
– Капитан Артурс приказал меня сюда подселить. Я сам своими ушами слышал... Прям так и сказал...
– Вот скотина... – вырвалось у Эдварда. – Это же нарушение внутреннего устава. Нельзя селить по двое. Все по одному живут... Я не хочу... не хочу так...
Незнакомый тип расхохотался, аж назад откинулся, держась за тощий живот. За этим смехом Эдвард не услышал, как к нему подкрался дежурный по коридору.
Электрошокер дубинки всем зарядом пришёлся в левый бок. Эдвард даже не сразу понял, что случилось. От боли всё, что было в камере, чернотой подёрнулось. С болезненным вскриком он медленно, чуть не теряя сознание, сполз на пол, скорчился, хватая воздух открытым ртом. Слышал, как издалека смех и охранника, и своего нового соседа, как они говорили между собой:
– Вот это припечатал! Вот это да...
– Ты, Чак, успокой его тут сам... Какого хрена он вообще тут разорался?
Эдвард, видимо, отключился на момент. Приходил в себя, как сквозь туман чёрный продирался: медленно, с трудом, какими-то урывками. Сердце трепыхалось в груди с болью, и дышать тоже было больно, и шевелиться.
– Ну, давай, помогу тебе хоть, что ли...
Тип с коротким именем Чак ухватил Эдварда под локоть, принялся тянуть вверх.
– Ну, вставай... вставай давай, детка...
– Пошёл ты... Отвали... Не трогай меня... – выругался Эдвард, еле ворочая тяжёлым языком. Оттолкнул от себя руки своего добровольного помощника, сам, хоть и с трудом, перебрался на койку.
– Ну, ты даёшь, парень. Первый раз такое вижу. Чтобы после шокера ещё и разговаривать! И ходить?! Ты, типо, супермен, да? А пули зубами ловить не пробовал?
Эдвард всё ещё плохо слышал и ещё меньше соображал, лежал на боку, подтянув колени, стиснув кулаки. Отлёживался, закрыв глаза, отгородившись от мельтешения нового соседа и от его глупой болтовни.
– Вот это да... Уважаю! У тебя, небось, модификация высокая, поэтому, да? – Чак схватил Эдварда за руку, выворачивая запястьем вверх. Но тот умудрился как-то высвободиться, крикнул с ненавистью: