Из них двоих лучше проверяться, конечно, у Билли. Он будто спит на ходу, опять, видать, уже успел надышаться какой-то дряни. Вон, и глаза пустые, и ухмылка идиотская, и на ногах стоит не очень устойчиво. Он часто такой бывает, почти каждую смену. И как на такое начальство смотрит?
Каждый знал, что и как нужно делать, досмотром завершались все смены в конвейерном зале. В этот же раз всё пошло не так, совсем не так. А всё потому, что капитан Артурс и его свита появились в не подходящий момент. И тут же охранников на проходной как подменили. Даже Билли подобрался, прикусил отвисшую губу, сфокусировал взгляд, руками задвигал с большей аккуратностью.
Видя такое дело, заключённые от него волной отхлынули, подались назад в тупом ожидании более удачного момента – и Эдвард, стоявший самым последним, оказался прямо перед Мазиной.
– Давай-давай, подгребай ближе! – Билли подтянул Эдварда к себе, цепкими пальцами схватил за комбинезон на плече. – До ночи, что ли, тут из-за вас торчать?
– Я-то почему сразу? – возмутился Эдвард.
Он так и не придумал до сих пор, куда спрятать свою железку, просто держал её в кармане. Лишь только чуть голос повысил, как капитан Артурс ближе подался, поигрывая своей проклятой дубинкой.
Машинка детектора радостно пискнула, и все в зале настороженно притихли. Эдвард глаза поднял на Билли, он не собирался оправдываться, если уж попался так глупо.
– Ну, и чево пялишься?! – заорал на него Билли. – Карманы выворачивай! И лапы – повыше...
Он старался, ведь рядом был Артурс, даже звучание его голоса изменилось.
Эдвард послушно поднял раскрытые ладони над головой. Билли пришлось самому потрошить карманы его комбинезона.
Железка со звоном выпала на бетонированный пол, и Эдвард обречённо закрыл глаза, внутренне готовясь к побоям.
Кулак у Билли тяжеленный, главное, чтоб не в лицо, чтоб зубы не выбил. Руки сами собой поползли вниз – закрыться, хоть как-то закрыться от удара. Но опасность пришла совсем с другой стороны: начальник тюремной охраны заинтересовался нарушителем, обошёл его кругом, сжавшегося, покорного и виноватого.
– Мне даже не нужно искать повод, правда? Ты сам, ублюдок, создаёшь себе проблемы...
Они смотрели только друг на друга, будто одни были на проходной, и каждый, кто присутствовал, понимал, что сейчас будет. Опять этот недотёпа Стентон выпросил у самого капитана, и за дело выпросил. Все в тюрьме знали об их отношениях, и никто ни за что на свете не хотел бы оказаться сейчас на месте этого заключённого.
Одним точным пинком под колени Артур сбил Эдварда с ног, это была его коронная подсечка, а потом огрел дубинкой ещё в воздухе. Метил по почкам, и не промахнулся. Стентон без звука рухнул на пол, нелепо взмахнув руками, даже не попытался сгруппироваться в падении, так и грохнулся, как есть. Сознание потерял сразу же, после этого удара об пол, уже не чувствовал, как капитан Артурс пинал его ногами, как он отдал приказ охране:
– Уберите это отсюда...
Всю ночь Эдвард пролежал на своей койке пластом, помирал от боли и от жажды, страдал молча, а сосед по камере смотрел на всё это с непонятной ухмылкой, а потом сам предложил помочь: молча поднёс кружку с водой из-под крана. Эдвард не ожидал подобного. Чего угодно – только не это, только не от Длиннорукого Чака. Выпил всё до капли, поблагодарил кивком и слабым шёпотом через разбитые распухшие губы:
– Спасибо...
– Да чего уж там? – Чак оскалился довольно, будто сразу стал лучшим парнем на свете, забираясь на своё место, добавил: – Кому из нас не доставалось?..
На завтрак Эдвард еле-еле сам поднялся, есть он сейчас хотел меньше всего, но еда нужна была для поддержания сил. Да и никто б и не позволил ему остаться в камере.
Сидел над полной чашкой, ложку поднять был не в силах, думал медленно, со скрипом: «Зачем? Зачем пришёл? Какой был смысл?» А вокруг растекался знакомый гул собравшихся в одном месте людей, но Эдвард оставался в стороне от всех. Он, как обычно, был один за столом, он неосознанно отделял себя от всех, с кем ему приходилось жить последние два месяца своей жизни.
– Ну что?.. Ну, как ты? – Смитли подобрался к нему сам, бочком пристроился на свободный стул, пригнулся и озирался так, будто готов был сорваться и бежать в ответ на любой окрик.