А на экране появилось хорошо знакомое молодое и улыбающееся лицо гендиректора фармконцерна «ТРИатика». Дженделл Кринвин-младший сверкал белозубой улыбкой, искрился успешностью облика и держал в чуть разведённых пальцах правой руки – в большом и указательном – всё ту же сиреневую пилюлю стимулятора.
Он что-то ещё говорил, этот Дженделл, наверняка, хвалил продукт своей фирмы, а Эдвард продолжал застывшим взглядом глядеть на экран. Так увлёкся, что обо всём другом забыл. Так и торчал бы посреди улицы с капюшоном толстовки, сползающим на затылок, но проходящая парочка обнимающихся парней в одинаковых ярко-розовых коротких куртках со смешками обсудила его блёклый вид, тупое выражение лица и даже то, как нелепо он уставился на экран уличной рекламы.
Да, это и правда глупо – ТАК пялиться на рекламу. Ещё чего доброго, заподозрят неладное и сообщат в полицию.
Опомнившись и опуская взгляд под ноги, Эдвард потянул край капюшона пониже, спрятал лицо до самых глаз в стоячем воротнике толстовки. Поспешил чуть ли не бегом, даже задел плечом кого-то из встречных.
«Витра-М» выпустили в продажу! Полгода назад его выбросили на рынок стимуляторов небольшой пробной партией и не спешили такой агрессивной рекламой задвинуть все другие препараты этой группы. Понятное дело, клинические исследования не прошли положенный по правилам срок в три года, и сам препарат проходил испытания на очень небольшой группе добровольцев.
«ТРИатика» вела свою игру, чувствуя миллиардные прибыли. А может, при налаженном экспорте, дело пахло ещё большими нулями.
Но полгода! Каких-то полгода назад всё должно было закончиться иначе. Абсолютно иначе!
Экспертный совет по лицензированию медицинских препаратов выступал категорично. Пять представителей против двоих – это мощно! Как же вышло так, что «Витра-М» сейчас на рынке? Мало того, он рекламируется и продаётся свободно!
Да, и одним из тех пятерых, кто выступал против его принятия, был как раз таки оператор хирургического компьютера, служащий «Медикал Корпорейшн» Эдвард Льюис Стентон, как говорится, собственной персоной.
Осознание всего происходящего и уже произошедшего с ним, как обухом по голове, ударило.
Его просто убрали! Один из способов сменить принципиального члена совета на более лояльного – подставить его как преступника и отправить навсегда в тюрьму подальше от всех. Чтоб даже болтать не смел! Ничего не смел! Ничего!
А Дик спрашивал тогда: «Кто пытается тебя подсидеть? Кому бы это было нужно?» Выходит, нужно, ещё как нужно.
Эдварда колотило в ознобе от всех этих мыслей и внезапной догадки. Он чувствовал, что прав. Что в этом всё дело. Нутро подсказывало, что всё так, что он не ошибается. И если всё действительно так, фармкомпания «ТРИатика» выиграла о его устранения больше, чем кто бы то ни был.
Всё так! Но для любого суда и полиции – это всего лишь догадки. Пустые, ничего не значащие домыслы. Или одна из версий? Версия, о которой просил тогда Дик? Что-то хоть маломальски правдоподобное, что можно было бы обыграть в суде.
И если «ТРИатика» руками того несчастного парня избавилась от упрямого и несговорчивого эксперта, то как теперь докажешь это всё? Единственный свидетель и исполнитель покушения был найден в проливе мёртвым. Его смерть никто и никогда не свяжет с делом Имитатора. А своими силами бороться против фармкомпании – это всё равно, что гнома выпускать на ринг против великана. Калибр совсем не тот!
И что же делать тогда? Кому рассказать о своих догадках и попросить помощи?
Из друзей, способных выслушать и дать дельный совет, есть только Дик Торренс. Но если клиент его остался жив и даже вышел на связь, ему придётся сообщить об этом полиции. И тогда копы начнут свою охоту.
Нет, Эдвард не хотел снова быть объектом охоты. Хватит с него тюрьмы на острове Кледерс, и возвращаться туда обратно у него не было ни капли желания.
Значит, придётся действовать одному! Скрываться как можно дольше от всех и искать способы доказать собственную невиновность.