А для начала хорошенько подумать, взвесить и просчитать следующий шаг, разработать чёткий план и... и выспаться в тихом безопасном месте! Да, начать нужно с этого!
Эдвард, закрывая лицо воротником толстовки от глазка камеры, взлетел в лифте на нужный этаж и без проблем вошёл в свою квартиру. Отпечаток собственной ладони до сих пор работал как ключ-код. Но жизнеобеспечение квартиры было приостановлено до конца оплаченной аренды. И переступая порог, Эдвард невольно поёжился. Холод нефильтрованного, застоявшегося воздуха, темнота и беспорядок после двойного обыска встретили его как чужого.
– Поль! – позвал он тихо своего Управляющего, не надеясь на то, что домашний компьютер ему всё же оставили в полном комплекте.
Голос, тихий и слабый, даже самому показался чужим, но программа отозвалась миганием голубовато-серых огоньков в стенных панелях.
– Вы вернулись, хозяин... – Искусственно синтезированный голос выразил почти настоящую радость.
– Да, Поль, – выдохнул Эдвард и с облегчением прижался спиной к закрывшейся за ним двери. Хорошо. Хоть что-то осталось прежним в этой жизни. – Включи нижний свет в спальне и доведи температурный режим до 22 градусов.
– Вы останетесь на ночь?
– Надеюсь, что да... – улыбнулся Эдвард.
Пылесос брошенным щенком подкатился ему в ноги, с урчанием собирал уличную пыль и отпечатки следов. Хотелось потрепать его по холке со словами: «Привет, дружок!»
Глаза повсюду натыкались на вещи, которых касались чужие люди.
Тому, кто пережил хоть раз обыск в собственной квартире, чувство брезгливости преодолеть бывает очень сложно. Поэтому руки не тянулись ни подбирать, ни раскладывать всё по местам, ни просто наводить хоть какой-то порядок. Ничего не хотелось.
Эдвард без всяких мыслей медленным взглядом осматривался кругом. Эта квартира когда-то казалась ему его убежищем, его тайной гордостью, признаком самостоятельности и успешности. Он любил свой дом, и так хотелось снова вернуться в привычный мирок покоя, надёжности, защиты. Но ничего этого больше не чувствовалось.
Сначала тот человек спокойно приходил сюда, когда ему вздумается, а потом и копы делали здесь всё, что хотели. О какой надёжности стен и замков, о какой внутренней защите и безопасности можно говорить после такого?
Эдвард, чуть хромая, прошёл в спальню. Кровать осталась не тронутой на вид, покрывало серой гладью манило к себе. Дверца встроенного шкафа была открыта, вешалки с одеждой сдвинуты на одну сторону.
Кто-то трогал его одежду, его вещи, даже полка с постельным бельём перебурена. И что тут искали? Что надеялись найти?
Лампа на прикроватной тумбочке горела мягким чуть желтоватым светом, не утомляющим глаза. Эдвард когда-то сам отрегулировал свечение ночника для себя. Да что там! Он всё в этой квартире устроил для себя, для своего удобства. Каждая вещь, что попадалась на глаза – всё было дорого по-своему, но...
Рядом с электронными часами и ночником лежало что-то ещё, что Эдварду было совершенно незнакомо, что никогда не принадлежало ему.
Это был кистевой эспандер, тренажёр, этакая игрушка из упругого полупрозрачного полимера, заполненного металлическими шариками. Она очень удобно легла в ладонь, эта пузатая лягушка с выпученными глазами и глупой улыбкой, и даже вполне приличный вес её приятно оттягивал руку.
Задумавшись, Эдвард мял её в левой ладони, чувствуя, как ноют от нагрузки уже зажившие кости пясти, как покалывает кончики тех пальцев, у которых были повреждены нервы.
Вспомнился тот парень мёртвый в мешке на ленте конвейера. Это он забыл здесь свою игрушку, не иначе. Просто опрометчиво сглупил во время одного из своих посещений, и, кто знает, мог именно за это и схлопотать ту самую пулю в затылок. Хотя, скорее всего, от него просто избавились как от лишнего свидетеля. А сейчас его похоронили на кладбище для людей без генной модификации, то есть под порядковым номером. Без имени, без года рождения...
Да, знать бы хоть его имя, можно было бы поискать тех, с кем он общался, и, возможно, вычислить заказчика. Это, конечно, крошечная зацепка, совсем уж крошечная, и всё же... Лучше хоть что-то, чем совсем ничего.
Дик говорил ещё, что парень из мешка был военным. И да, эта его наколка на плече и характерная травма руки подтверждают те же факты. Частные военизированные структуры, как и ГосБезопасность, обычно очень тщательно хранят свои секреты. Но узнать кое-что всегда можно, если правильно задавать вопросы и знать, кого спрашивать.