– А плод? Ему, кажется, уже вторая неделя шла...
– Эмбрион ошибочно отправили на утилизацию... Госпиталь святого Мартина не думал, что это так важно. Но для нас это и к лучшему.
Лора распахнула дверцу машины, усаживаясь на водительское сиденье, добавила:
– Чувствую, мы обернёмся за час!
Личевски в ответ лишь подбородком дёрнул, соглашаясь.
__________________
Глава 2.2
Ричард Торренс! Дикки Торренс! Просто Дик!
Эдвард рад был ему необычайно. Поднялся навстречу своему старому школьному другу. Как хорошо всё-таки, что он сумел найти время.
Они обнялись, искренне радуясь встрече друг с другом. Ещё бы! Хоть и жили в одном городе, а не виделись с прошлого года.
– Ну, как ты?
Эдвард головой покачал сокрушённо, пожаловался:
– Я ничего не понимаю! Они вяжут мне какое-то покушение на убийство... Какое убийство, к чёрту? Я в жизни никого не трогал...
– Да, а в школе ты, помнится, не зря носил кличку Дипломат, – продолжил со смехом Дик. – А всё потому, что предпочитал все ссоры улаживать миром... Рони Глебски помнишь? Он, правда, ни слова не понял из того, что ты ему тогда наболтал, но после стал звать тебя Умником...
«Дик, старина Дик, хоть он остался прежним. Он сможет помочь, он верит, он знает, что ты не при чём».
Эдвард смотрел на него с отчаянной надеждой, почти с любовью, поражался про себя его уверенности, его деловому спокойствию. Красавец в своём дорогом, из натурального волокна, костюме, в белоснежной рубашке с шёлковым, модно повязанным галстуком, он соответствовал своему имиджу, имиджу успешного мужчины и адвоката. В современном мире это иной раз так важно.
Осветлённые крупными прядями волосы, коротко состриженные над ушами и на затылке, быстрые ярко-голубые глаза, белозубая улыбка и отличный загар – всё это нравится женщинам, а среди судей и прокуроров в последние годы, как назло, всё сплошь одни женщины.
– Они у нас ещё попляшут, подожди, – говорил Дик, выкладывая на стол из дипломата какие-то бумаги. – Ордер на твой арест выписан сегодняшним числом – я видел подпись прокурора своими глазами, а привезли тебя в участок вчера, в шестом часу вечера. Они опять думают подтасовать документы... Со мной такое уже случалось, я этого не оставлю безнаказанным...
– Что там Тина? – Эдвард остановил словесный поток друга всего одним неожиданным вопросом. Тот замолк, задумался, сразу поскучнел лицом.
– Ты встречался с ней раньше?
Эдвард в ответ еле заметно кивнул, признаваясь с большой неохотой, добавил:
– Два месяца будет в первых числах... Помнишь, та корпоративная вечеринка?.. Я звонил ещё тебе на следующий день... Отмечали принятие торговой лицензии на «Витатип», новый компонент искусственной крови... Мы в первый раз тогда с ней... оказались рядом как-то... разговорились и... А потом... потом всё как-то само собой пошло... Тина горячкой это называла... говорила, само пройдёт...
Эдвард устало потёр лицо ладонями, лохматя и сгребая назад падающие на лоб волосы.
– Но ведь ты же должен был знать...
– Про наши разные генотипы? Да, знал... Мы знали... Но в тот вечер... Ты же сам знаешь, обычно я не пью... А тут эта лицензия... я в совете представителей... Неудобно было как-то оставаться в стороне... Мы оказались рядом... потом пошли провожать друг друга... а потом... потом... Короче, ты сам всё прекрасно понимаешь...
– Кто-нибудь может засвидетельствовать вашу связь? То, что вы были знакомы до момента преступления?
– Мы были очень осторожны. Сам понимаешь... Это проклятое несоответствие. Если б всё раскрылось, нас судили бы обоих... Хотя, нет, она бы пошла как жертва изнасилования... Преимущественное право женщины и всё такое... Ты из нас двоих адвокат, чего тут объяснять? Ты и сам всё лучше меня понимаешь...
Я принимал «Парталакс» каждую неделю, она не могла забеременеть от меня... Этот неплановый ребёнок, к тому же от меня, он бы всё испортил...
– Вот именно, Эдди, вот именно! – кивнул, соглашаясь, Дик. – На это они и напирают. Это отличный мотив с твоей стороны. Мотив для убийства! И он у тебя есть, очень и очень серьёзный мотив...
– Но я её не трогал! – воскликнул Эдвард, чуть не плача, в таком он был отчаянии. – Боже мой, ведь я же любил её! Любил, понимаешь!