Улонго сморгнул, не скрывая удивления в ответ на эту ругань и резкий голос Эдварда. Тёмные густые ресницы скрыли это удивление, заполняющее взгляд, но сам Герри сдержался, спросил о другом:
– Этот «Витра-М», и правда, так опасен?
– Наблюдения за экспериментальной группой велись всего полгода вместо положенных полутора лет. А с гормонами и три года – не срок, ты и сам знаешь... Да, он омолаживает, поначалу весьма заметно. Но выброс гормонов настолько сильный... Он разрушает всю лимфатическую систему... и в итоге вызывает рак. Двенадцать человек из двадцати пяти – тех, кто принимал стимулятор, – заболели после... Эти результаты даже не были внесены в отчётную таблицу, а позднее попросту изъяты. К ним нет теперь свободного доступа.
Герри молчал довольно долго, кусая губы. Он ничего этого не знал, не догадывался даже.
– Нужно делать что-то... – прошептал, наконец, встречаясь с Эдвардом глазами. – Если всё настолько серьёзно...
– Серьёзно, Герриэт. Очень серьёзно. Но ты сам видел рекламу. «Витра-М» повсюду. С экранов не сходит... – Эдвард головой дёрнул неопределённым движением.
– Ну, тебя посадили. Это понятно. Всё, что случилось с тобой, это уже не случайность и не ошибка. Но другие четверо? Они-то все почему молчат? Если они знают о такой опасности, почему допустили? Почему промолчали все?
– Спроси того Кортелла Квини! Того лаборанта, который занял моё место. Что он ответит? – бросил Эдвард глухим тихим голосом. Выглядел он сам при этом каким-то усталым, лишённым сил, отчаявшимся даже.
– Можно анонимно вбросить информацию в соцсетях. В Глобале трудно будет отследить авторство, если сделать с разных точек входа... с разных адресов и очень тщательно, – предложил с надеждой Герри.
– Эту информацию назовут фейковой, а тебя вычислят так или иначе и накажут с понижением в социальном статусе. Ты готов рискнуть?
Герри в ответ лишь вздохнул и шумно выдохнул, пожимая плечами. Предложил, но уже не так уверенно:
– Ну, может, хоть полиции сообщить? Анонимно? Они что-то знают об этом?
– Сам я к ним не пойду! Расскажу, что думаю, когда арестуют. Но мне не поверят. Мне – не поверят! – повторил Эдвард по слогам свои же слова, твёрдо глядя на Герри, прямо в его тёмные, встревожено распахнутые глаза. – Поэтому мне нужно собрать хоть какие-то доказательства. Хоть что-то... Если «ТРИатика» позволит мне сказать это что-то. Им спокойнее будет, если меня пристрелят при задержании...
– Ты так спокойно говоришь об этом, – громко хмыкнул Улонго, поводя подбородком с изумлением. – О своей смерти...
На это замечание Герри Эдвард лишь губы скривил. О своей смерти за последние месяцы он думал так много и так часто, что, пожалуй, уже даже смирился с ней, как с чем-то неизбежным. Он столько раз мог умереть в тюрьме на Кледерс, он мог погибнуть от пули Монкса, мог утонуть в море во время шторма или погибнуть от удара о скалы. Да мало ли как! Все случаи и не вспомнить!
Задумавшись и вспоминая пережитое, он почти неосознанным движением нащупал в кармане куртки лягушку-эспандер. Подумать только, за эти прошедшие дни Эдвард настолько сильно привык к тяжести игрушки, к упругому сопротивлению полимера, к глупой и постоянно улыбающейся пучеглазой мордочке. Ему нравилось мять её в пальцах, это даже думать помогало, настраивая на неспешные мысли.
– Я показывал её фото Тристи, – заметил вдруг Герри с невольной тёплой улыбкой, взглянув на левую руку Эдварда, и тут же перевёл глаза ему на лицо. – Знаешь, он сказал кое-что любопытное... В позапрошлом году одна общественная организация при нашей клинике раздавала такие кистевые эспандеры всем, кто проходил лечение и реабилитацию. В марте позапрошлого года... Твой приятель, или кто он тебе после такого... даже не знаю, как сказать... – усмехнулся Герри, но совсем уже грустно. – Он был в Реабилитационном центре в марте позапрошлого года. Это может сузить поиск имени.
– Да, пожалуй, может, – согласился Эдвард, ещё сильнее сжимая в пальцах пятнистое зеленоватое брюшко, улыбнулся, когда выпученные глаза при этом стали ещё больше, а растянутая улыбка – шире.
– Сегодня в блоке утренних новостей по городу полиция открыто объявила о твоём спасении и начатом розыске. Выступал какой-то следователь... показывали твоё фото, озвучили награду в семь тысяч кредов за сообщение о месте, о посильной помощи... Тебе нельзя оставаться в своей квартире. Её в первую очередь возьмут под наблюдение. Уж я бы точно на месте полиции проверил...