Речи Дазая, как это обычно бывало, звучали, словно сладкий яд для чужих ушей и некрепких умов. А разум Чуи как раз был всё ещё под властью градуса, от чего слова напарника имели положительный эффект. Соблазн поддаться своей животной стороне действительно усилился. Как и желание совершить что-то столь неправильное, даже запретное.
— Ну вот, я же сказал, что у нас всё пойдёт как по маслу, — шутливо произнёс Осаму, возвращаясь к желанному рельефному телу Накахары, в глазах которого читалось желание и поражение.
— Тупая мумия, — ворчливо буркнул в ответ Чуя и сам потянулся к своему уже любовнику, горячо целуя и пробуя его на вкус. — Блять, бесят твои бинты. Сними их нахрен.
— Нет, они останутся, — безапелляционно произнёс Осаму и провёл рукой по причинному месту парня, намереваясь таким образом перевести его мысли в другое русло.
И Дазаю это удалось. Чуя перестал бухтеть и лишь сладенько пыхтел от движения руки на своём члене. От удовольствия и алкоголя парень совсем разомлел, превратившись в мягкую податливую маршмэллоу. Даже тот факт, что Осаму оказался между его ног, совсем не смутил Накахару. Только когда влажные скользкие пальцы самовольно без «объявления войны» вторглись в его тело, Чуя возмутился до глубины души, так как роль девушки брать на себя он не собирался.
Но все его протесты были напрочь подавлены всего одним нажатием умелых длинных развратных пальчиков Осаму на чувствительную точку своего напарника. Парень едва ли не подавился воздухом от неожиданных и доселе никогда не испытываемых ощущений. Никакими словами Накахара не мог описать то, что почувствовал в тот момент. Но определённо знал, что хотел ещё. Ещё раз почувствовать это странное, ни на что не похожее ощущение.
Осаму тем временем испытывал особое изощрённое чувство победы и экстаза, с самодовольной улыбкой наблюдая за напарником и его реакциями на свои действия. Вот он, гордый, грубый и уверенный в себе Накахара Чуя, лежит перед ним с раздвинутыми ногами, млеет от удовольствия, как какая-то девчонка, и жаждет большего. И Дазай не стал ему отказывать, приставив головку члена к его входу, и плавно толкнулся, проникая до самого конца.
— Охренеть… — лепетал Чуя как разомлевшая тяночка, будучи не в силах идентифицировать собственные ощущения как болезненные или приятные. — Он такой большой…
Чего-чего, а такого Накахара точно не ожидал. Это странное и необычное чувство заполненности выбивало из зоны комфорта, а в голове стремительно становилось пусто. Мышцы тянуло, но на фоне градуса, что всё ещё плескался в его крови, — это сущие мелочи. А Осаму, судя по всему, и не планировал нежничать с напарником, удовлетворяя своё любопытство, похоть и непомерное эго. Он дал себе и Чуе всего пару секунд, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, после чего стал двигаться, толкаясь в это горячее крепкое тело.
Вырвавшиеся слова Накахары, ему определённо понравилось, хотя и последующие сладостные стоны, что срывались с губ напарника, Дазаю тоже пришлись по душе. Он знал, что поступал как скотина, используя Чую в своих целях. Но этот мир жесток, а выживает в нём хитрейший и умнейший. Рыжий гном в свою очередь не отличался особым умом и сообразительностью, поэтому и стал жертвой очередных хотелок Осаму.
— Подожди… Не толкайся так глубоко, — сквозь стоны просил Накахара, сгорая от удовольствия, что охватывало его тело с каждым толчком.
— Не сдерживайся, — велел любовнику Дазай, придерживая того за бёдра, и ускорился, доводя себя и заодно Чую до умопомрачительного оргазма.
В комнате повисла тишина, нарушаемая тяжёлыми дыханиями двух парней, что развалились на кровати и приходили в себя. Соблазн провалиться обратно в страну Морфея был велик, но Накахара удерживал себя от данного поступка, чувствуя некую неправильность или недосказанность. Слова Дазая не шли у него из головы. Ведь получалось, что напарник сам его уже давно хотел. И, кажется, всё в итоге вышло очень даже неплохо. Однако…
— Как нам работать дальше?
— Это просто секс.