Нужно было спешить. Сгущались сумерки. Без примет найти незнакомое место сложно. Насколько ещё хватит силы у Геранта? Вопросы и страхи устроили в голове безумную пляску.
Тренированные навыки разведчика, к счастью, не подвели — ноги двигались, словно сами по себе. Он бродил около часа, разыскивая обозначенное место. Через некоторое время в темноте проступил едва теплившийся огонёк. Кругом стояла тишь — единственный шум создавали его шаги.
Вельскуд остановился, перевёл дух и теперь двинулся осторожно и с оглядкой. Через несколько метров огонёк приблизился и стал ярче. Еле слышный шорох сообщил о том, что его обнаружили. Слева и справа послышалось рычание. Вельскуд оглянулся: пожалуй, таких зверей ему ещё не приходилось видеть. Они были крупнее обычных собак и выглядели устрашающе. Посыльный счёл, что разумнее будет прислушаться к совету Геранта, и замер на месте. Собаки окружили его, скалили зубы, рычали, но трогать — не трогали. Через несколько минут послышался звук шагов и низкий утробный голос спросил:
— Кто ты и что тебе нужно?
— Добрый вечер, — язвительно ответил Вельскуд.
Не следовало так говорить, но уж слишком он был уставшим и измотанным.
Неизвестно, то ли собаки услышали его голос и сочли обращение неуважительным, то ли повиновались безмолвной команде — заметить не получилось — но зверь справа, скользнув, прижал зубами руку, и было понятно: стоит ему немного сжать челюсти — и от правой руки ничего не останется.
— Кто ты и что тебе нужно? — ещё раз, теперь уже вкрадчиво, поинтересовался голос. Вельскуд едва не выругался в ответ. Сдержавшись, ясно произнёс:
— Я — от Геранта.
— Чем докажешь?
— Собаку отзови…
Повинуясь тихому свисту, зверь отпустил руку, но далеко не отошёл, следя за Вельскудом горящими в сумерках глазами.
— Он передал вам это.
Человек шагнул, и рядом обозначился невысокий щуплый крестьянин с вилами наперевес. Вельскуд обомлел от такой картины, но мнение благоразумно держал при себе: четырёхлапые сторожа не выпускали его из зоны своего внимания. Человек взял из его рук амулет Геранта, и камень вдруг сверкнул радужно и тут же погас снова. Крестьянин кивнул, присвистнув, пошёл сквозь кусты. Собаки скрылись следом. Вельскуд постоял немного и, решив, что это всё же приглашение, направился в ту же сторону.
Приземистый широкий дом гостеприимно распахнул двери. Собаки проводили внимательными взглядами гостя внутрь и улеглись у входа, чутко поводя ушами.
Гарам не задавала лишних вопросов, прочие — тоже. Амулет вернули, велев запрятать поглубже и не потерять. А Вельскуд (небывалое дело!) даже не огрызнулся в ответ.
— Куда мы? В Небесную Гавань? — коротко спросила Гарам.
Вельскуд сунул руку за пазуху и тут же почувствовал, как напряглись собаки у входа: животные всё же ему не доверяли, чувствовали в нем угрозу. Ну что же — сторожам так и полагается. Вельскуд едва заметно усмехнулся, доставая карту. Кусок пергамента был осторожно расправлен на дощатом столе, и палец ткнул в точку, указанную ранее Герантом.
Гарам переглянулась с крестьянином, который при свете светильника уже не очень походил на крестьянина. Ни рост, ни вес его не изменился и, тем не менее, Вельскуд видел, что первое впечатление о нём было ошибочным. И ещё: у крестьянина было очень знакомое лицо…
***
Назад пробирались в темноте. Неизвестно по каким приметам, но Гарам вела безошибочно. Где-то на середине пути к ним присоединилась ещё одна фигура и молча зашагала рядом.
Завидев в нескольких шагах черноту, гуще, чем та, сквозь которую шли, Вельскуд в три прыжка достиг входа в пещеру и заглянул внутрь. Ему показалось, что он ослеп — если вокруг было темно, то в пещере стократ темнее. Темноту можно было потрогать руками.
— Герант! — приглушённо окликнул он.
Осторожно отстранив его, Гарам скользнула в пещеру и пропала в темноте. Послышался шорох, и тихий голос произнёс:
— Он здесь. Быстрее.
Неверный свет наспех сооруженных факелов осветил пещеру. Прислонившись к каменной стене, Герант словно отдыхал, закрыв глаза. И только приглядевшись можно было заметить, как посерело его лицо, как тяжело дышал он, жадно захватывая воздух бледными обветренными губами. Видимо, путешествие, предпринятое, чтобы добраться сюда, отняло последние силы. Никогда ранее не испытываемый ужас заворочался в сердце Вельскуда. Он глянул на Гарам. Лицо её было сумрачно и непроницаемо.
— Готовь огонь, — повелительно произнесла она. — Фарра, курильницы! — впервые обратилась Гарам к молчаливой спутнице.
Помедлив немного, она приподнялась и выпрямилась. Покрывало, повинуясь едва приметному движению, сползло с плеч, опало на каменный пол. В тусклом свете заискрились браслеты и кольца на одежде. От запястий к локтям и выше — к гибкой шее — по рукам зазмеились татуировки. Они шевелились и ползли, оплетая плечи, локти и запястья при каждом движении. Тряхнув головой, Гарам выпустила из плотной причёски пряди волос, скрывшие лицо густым непроницаемым покрывалом; подняла руки, изогнув их под немыслимым углом; потянулась вверх к низким каменным сводам; поднявшись на цыпочки, покачалась из стороны в сторону, как тальник под слабым дуновением ветра, и плавно осела на колени. Взяв в руки безвольные ладони Геранта, Гарам тихо и как-то шершаво завела мелодию, от звуков которой моментально стали слипаться глаза. В голосе слышался ветер, продирающийся сквозь горные щели.
Вельскуд очнулся от того, что его дёргали за локоть:
— Пойдём, рыцарь, у нас много дел. Одна я не справлюсь.
На него пристально смотрели тёмные глаза таинственной спутницы.
***
Уже была поздняя ночь, когда всё закончилось, и Гарам снова спряталась в своё покрывало. В воздухе витал живительный аромат мяты и ещё каких-то неизвестных трав. В ушах всё ещё стоял мелодичный перезвон браслетов, и низкий гортанный голос выводил непонятные словесные формулы, которые продолжали кружить голову, несмотря на то, что всё закончилось.
Вельскуд открыл глаза и посмотрел на Геранта. Тот лежал на расстеленных на земляном полу волчьих шкурах, головой у него на коленях. В памяти эхом раздался приглушённый голос, произнёсший слова всего лишь час назад, а чудилось — будто века:
— Я проведу Ритуал. Ты почувствуешь слабость. Борись, — глаза Гарам сверкали пламенем. Противиться было невозможно. — Здесь — его жизнь в твоих руках. Я — только инструмент. Ты понял меня, рыцарь?
Вельскуд тогда хотел сказать, что ничего не понял, но не успел. Маленькие ладони мигом опустили его на колени — ноги согнулись сами. Краешком скользнуло изумление: откуда в маленькой хрупкой женщине такая сила? Мысль потонула в восхищении, нахлынувшем внезапно в тот миг, когда глухо, на грани слуха и ощущения зарокотал воздух, создавая ритмичный звуковой рисунок. Он опустился мелкими мурашками с макушки до пяток — умелые пальцы коснулись ритуального бубна. Каждая клеточка услышала ритм и двинулась в известном только ей направлении, откликаясь на призыв.
Гарам велела держать Геранта за плечи и не уронить его голову на пол… и не заснуть самому. Последнее требование оказалось очень трудно выполнить!
Гарам кружилась в трансе, выкрикивала, выговаривала, пропевала и снова выкрикивала мерные звуки. И стены пещеры словно раздвигались под велением то ли её голоса, то ли движений, или то был морок, навеваемый непривычным и необычным действом. Вельскуд не знал. Разум его отключился, отдав власть чувствам и ощущениям.
В какой-то миг в руках Гарам появились два веера. Следуя движениям рук и ритму мелодии, они чертили в воздухе замысловатые огненные линии. Линии рассеивались не сразу, и постепенно Гарам оказалась окутана коконом из огненных нитей. Вдруг она вынырнула из него, как, вероятно, выныривает из воды рыба, устремилась вверх к пещерным сводам и гибким плавным движением рук отправила сплетённый из огненной воздушной пряжи покров в сторону Геранта и Вельскуда. Вязь накрыла их, просочилась сквозь них и ушла в каменный пол. Вельскуд озяб и разогрелся одновременно. Голова сама втянулась в плечи, как будто хотела спрятаться от того, что последует.